Статья 3 Хартии гласит: "Никто не может быть подвергнут пыткам или бесчеловечному или жестокому обращению или наказанию". Как и в случае с правом на жизнь, провозглашенным в ст. 2 этого документа, абсолютный характер этого права подчеркивается тем фактом, что никакое его умаление не допускается. В деле "East African Asians vs UK" Комиссия по правам человека постановила, что законодательство, разрешающее расовую дискриминацию, из-за которого азиаты, проживающие в Кении и Уганде и сохранившие британское подданство, не могли приехать в Великобританию на постоянное жительство, представляет собой унизительное обращение в соответствии со ст. 3 Хартии. Комиссия определяет "унизительное обращение" в этом контексте как предотвращение особо серьезных посягательств на человеческое достоинство. Из этого следует, что действие, которое понижает звание, статус или репутацию человека, не может рассматриваться иначе как "унизительное обращение" в соответствии со ст. 3, где в этот термин вкладывается достаточно определенный смысл.. По мнению Комиссии, это толкование унизительного обращения сходно со сформулированным ранее: "Обращение с человеком или его наказание может считаться унизительным, если оно грубо унижает его в глазах других или заставляет его поступать вопреки его воле или совести". Затем Комиссия подтвердила свое мнение, что дискриминация по расовому признаку может в определенных обстоятельствах сама по себе являться унизительным обращением в соответствии со ст. 3 Хартии.

Комиссия считает, что разграничение на основании других признаков может и не являться "унизительным обращением". Действительно, в деле "Abdulaziz, Cabales and Balkandali vs UK" Европейский суд по правам человека отверг утверждение, что права иммиграции нарушают ст. 3 Хартии, якобы разрешая дискриминацию по признаку гражданства, потому что "разница в обращении, относительно которой была подана жалоба, не означала какого-либо пренебрежения или отсутствия уважения к личностям заявителей, и что здесь не было ни намерения унизить, ни реального унижения, а было только намерение осуществить законные иммиграционные меры" <*>. Однако суд не обнаружил нарушения ст. 8 (уважение частной и семейной жизни) в сочетании со ст. 14 (недискриминация по признаку пола), так как по правилам иммиграции мужьям сложнее въехать в Великобританию для воссоединения с женами, чем женам для воссоединения с мужьями.
--------------------------------
<*> "Abdulaziz, Cabales and Balkandali vs UK", решение от 28.05.1985.
Но это решение не значит, что дискриминация по признаку гражданства не может составлять унизительного обращения в некоторых чрезвычайных обстоятельствах, которые должны включать экономическую и социальную депривацию, санкционированную государством <*>. Признается, что тон решения в указанном выше деле таков, что, если различия в обращении указывают на пренебрежение или отсутствие уважения к личности заявителя, это может быть достаточно серьезным, чтобы являться унизительным обращением. Также указывалось, что общая социо-экономическая ситуация - это одна из областей, где возможно применение ст. 3 Хартии <**>.
--------------------------------
<*> См.: Jacobs F.G., White R. The European Convention on Human Rights. 2nd ed. Oxford: Clarendon Press, 1996.
<**> См.: Cassase A. Prohibition of Torture and Inhuman or Degrading Treatment or Punishment, The European System of the Protection of Human Rights. Dobbs Ferry. N.Y., 2004. P. 260.
Таким образом, нет причин, по которым вышеуказанные доводы не могут быть применены в особо сложных случаях, когда государство отказывается предоставить гражданам какую-либо экономическую и социальную защиту.
Статье 3 Хартии соответствует ст. 7 Конвенции, которая гласит: "Никто не может быть подвергнут пыткам или жестокому, бесчеловечному или унизительному обращению или наказанию. В частности, никто не может быть подвергнут без добровольного согласия медицинским или научным экспериментам". Хотя положения Дополнительного протокола к Конвенции имеют более узкий характер и проработаны не так детально, как в Хартии, понятие "унизительное обращение", приведенное в ст. 7, может быть истолковано так, как изложено выше. В Общих замечаниях Комитет по правам человека указывает, что не одобряет узкого толкования ст. 7 и что в некоторых случаях иностранец может пользоваться защитой Договора даже в отношении въезда или проживания, например, когда возникают соображения недискриминации, запрещения бесчеловечного обращения и уважения к семейной жизни.
Статья 12 (1) Договора гласит: "Государства - участники настоящего Договора признают право каждого на наивысший достижимый уровень физического и душевного здоровья". В соответствии со ст. 2 (1) это право реализуется постепенно, хотя государства обязаны гарантировать минимальные базовые права безотлагательно, в том числе и негражданам, включая и беженцев, и лиц, ищущих политического убежища.
Комитет по экономическим, социальным и культурным правам не дал формулировки минимального основного права на здоровье и не опубликовал Генерального комментария по поводу этого права с целью определения его границ. Однако здоровье должно рассматриваться в более широком смысле, чем просто здравоохранение или медицинские услуги, так как последний аспект - лишь часть понятия, которое охватывается словосочетанием "право на здоровье".
Понятие "право на здоровье" включает социальные и этические стороны здравоохранения и состояния здоровья. Правильный подход к вопросам здоровья должен базироваться на основных принципах прав человека, особенно таких, как человеческое достоинство и отсутствие дискриминации.
Подобный подход подразумевается в ст. 12 (2) Договора, содержащей открытый список мер, которые надлежит принять государствам для полной реализации права на здоровье. Эти меры включают снижение младенческой смертности и обеспечение возможности нормального развития для ребенка; развитие всех компонентов экологической и промышленной гигиены; предотвращение, контроль над эпидемиями, эндемическими, профессиональными и прочими заболеваниями; создание условий, обеспечивающих каждому медицинские услуги и медицинскую помощь в случае болезни.
Следовательно, постоянная доступность здравоохранения для граждан сама по себе недостаточна для реализации их права на здоровье, если параллельно не предпринимаются шаги по защите их человеческого достоинства. Предоставление таких ограниченных прав означает полное пренебрежение возможностями профилактического здравоохранения и вряд ли является экономически оправданным. Так, право на услуги здравоохранения становится бессмысленным, если не предоставляется соответствующее право на достойное жилье. Очевидны проблемы, с которыми сталкиваются больницы при выписке людей, не имеющих жилья, и возможная угроза для их здоровья из-за преждевременной выписки. Ясно, что более широкое толкование права на здоровье соответствовало бы гарантиям здоровья Договора.
Таким образом, право на здоровье не может рассматриваться отдельно от других связанных с ним прав, гарантированных Договором, таких, как право на достойный уровень жизни (который предполагает право на достаточно хорошее питание и жилье) и право на социальное обеспечение. Можно предположить, что существует взаимозависимость между правом на здоровье и правом на жизнь в ст. 6 (1) Конвенции - в том, что второе может быть истолковано как включающее в себя первое. Это порождает взаимопересечение этих двух положений.
Права на жизнь и на здоровье предполагают разные уровни обязательств, в том числе и государственных. Обязательства имеют особое значение для беженцев и лиц, ищущих политического убежища: "Лица, ищущие политического убежища, беженцы и вынужденные переселенцы не имеют равных возможностей для достижения достаточно высокого уровня жизни собственными усилиями. Поэтому они нуждаются в прямой поддержке больше, чем прочие, пока не создадутся условия для приобретения ими соответствующих прав" <*>.
--------------------------------
<*> Eide A., Krause С., Rosas A. (eds.). Economic, Social and Cultural Rights: A Textbook. Dordrecht. Martinus Nijhoff. 2002. P. 105.
На сегодняшний день единственным правом, которого требуют нормы Генерального комментария Комитета по экономическим, социальным и культурным правам, является право на адекватное жилье. По мнению Комитета, это право имеет кардинальное значение для осуществления всех экономических, социальных и культурных прав. Право на жилье толкуется широко, не просто как предоставление убежища или крыши над головой, а как право достойно жить где-либо в безопасности и мире. Комитет также подчеркнул важность принципа отсутствия дискриминации для осуществления этого права, указывая, что он применим к каждому независимо от возраста, экономического статуса или категории и прочих подобных факторов и независимо от дохода или доступа к экономическим ресурсам. Более того, Комитет заявил, что группы населения, находящиеся в невыгодном положении, должны пользоваться некоторыми первоочередными правами в том, что касается жилья, и составил список таких групп. Хотя в нем беженцы или лица, ищущие политического убежища, не фигурируют как особая категория, их включение возможно благодаря понятию "прочие группы". Комитет также подтвердил мнение, сформулированное в пересмотренном документе об основных направлениях деятельности: каждое государство в пределах своей юрисдикции должно принять меры, чтобы установить истинное число бездомных и тех, кто живет в недопустимо плохих условиях, отчеты государств должны содержать подробную информацию о группах населения, которые находятся в невыгодном и уязвимом положении, в том что касается жилья. Во втором промежуточном отчете по праву на адекватное жилье специальный докладчик Р. Сачар представил проект международного договора по жилищным правам, где положение об отсутствии дискриминации специально упоминает гражданство как запрещенное основание для дискриминации. Более того, Р. Сачар охарактеризовал беженцев как группу, постоянно живущую в плохих условиях, чьи жилищные права должны в определенной степени иметь приоритет как в жилищном законодательстве, так и в политике всех правительств. Приемлемо ли такое для Российской Федерации, где жилищная проблема до сих пор остается одной из наиболее острых? Однозначно нет.
Исходя из международных обязательств России, социальное обеспечение должно толковаться в широком смысле в отношении как "заработанных" преимуществ, так и помощи, предоставляемой нуждающимся в ней. Гарантия, сформулированная в ст. 9 Договора, имеет очень общий характер: упоминается только социальное обеспечение, в том числе и социальное страхование, в отличие от гораздо более подробных положений документов Международной организации труда. М. Шейнин считает, что из-за тесной связи с классификациями социального обеспечения, принятыми МОТ, которые не включают прожиточные пособия для нуждающихся, выплачиваемые за счет общих налоговых поступлений, в ст. 9 дано узкое толкование социального обеспечения: пособия, основанные на уровне доходов, и пособия, определяемые в соответствии с экономическими возможностями, для работников и их семей. Поэтому доводы в пользу нуждающихся, по-видимому, должны будут проистекать из формулировок ст. 11 (1) Договора, провозглашающей право на адекватный уровень жизни, которое, по мнению М. Шейнина, включает социальную помощь и прочие формы социальных денежных или натуральных пособий для нуждающихся, т.е. тех, кто не располагает адекватными ресурсами. Право на социальную поддержку также предоставляется тем, кто на законном основании находится в государствах-участниках в соответствии со ст. 13 (4) Европейской социальной хартии. В связи с этим широкое толкование фразы "на законном основании" осуществляется органом, контролирующим исполнение этой хартии (Комитет независимых экспертов Европейской социальной хартии).
Статья 12 Договора не выделяет никакой определенной уязвимой группы, нуждающейся в особой защите здоровья (за исключением детей). Представляется, что требования всеобщих прав человека позволяют обеспечить права женщин и детей, санкционируют особые меры в отношении их права на здоровье.
Еще один возможный довод состоит в том, что отказ в осуществлении экономических и социальных прав, в частности права на здоровье и адекватное жилье, может также являться нарушением ст. 8 (1) Хартии, которая гарантирует каждому право на уважение его частной и семейной жизни, дома и частной переписки. В делах "Lopez Ostra vs Spain" и "Guerra and others vs Italy" Европейский суд по правам человека установил, что высокая степень загрязнения окружающей среды, влияющая на благополучие местных жителей и ставящая под угрозу их жизнь, создает условия, которые отрицательно сказываются на их частной и семейной жизни, представляя таким образом нарушение ст. 8 Хартии <*>. При рассмотрении второго дела суд хотя и согласился, что основной задачей ст. 8 была защита личности от произвола властей, но отметил, ссылаясь на рассмотренные ранее дела, что ст. 8 не просто обязывает государство воздерживаться от такого вмешательства и что в дополнение к этому негативному обязательству может существовать и позитивное обязательство, неотъемлемое от действительного уважения частной и семейной жизни. Тесная связь между правом на уважение семейной жизни и правом на адекватное жилье была установлена Комиссией по правам человека. Комиссия заявила, что, хотя Хартия не содержит обязательства предоставлять жилье, она не отвергает возможности нарушения права на уважение семейной жизни в случае, если власти вынуждают человека или его семью жить в невыносимых условиях.
--------------------------------
<*> "Lopez Ostra vs Spain", решение от 09.12.1994; "Gueira and others vs Italy", решение от 19.02.1998.
Таким образом, в современном обществе право на жизнь существует и должно реализовываться в неразрывной связи со сложной системой так называемых смежных прав, куда в обязательном порядке включается целый ряд социальных и экономических прав:
право на защиту от пыток, расовой дискриминации, унизительного, бесчеловечного или жестокого обращения или наказания (ст. 3 Хартии);
право на защиту от произвола властей (ст. 8 Хартии);
право на уважение частной и семейной жизни (ст. 8 (1) Хартии);
право на здоровье, рассматриваемое в широком смысле, т.е. шире, чем просто здравоохранение или медицинские услуги, что предполагает в соответствии со ст. 12 (1) Договора право каждого на наивысший достижимый уровень физического и душевного здоровья.
Следует также отметить, что коль скоро существует взаимозависимость между правом на здоровье и правом на жизнь в ст. 6 (1) Конвенции, первое не может рассматриваться отдельно от других связанных с ним прав, гарантированных Договором. Речь идет о таких правах, как право на достойный уровень жизни (который предполагает право на достаточно хорошее питание и жилье) и право на социальное обеспечение.
Современное право, 2005, N 9