Статья 1192. Применение императивных норм. 1. Правила настоящего раздела не затрагивают действие тех императивных норм законодательства Российской Федерации, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права.

2. При применении права какой-либо страны согласно правилам настоящего раздела суд может принять во внимание императивные нормы права другой страны, имеющей тесную связь с отношением, если согласно праву этой страны такие нормы должны регулировать соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. При этом суд должен учитывать назначение и характер таких норм, а также последствия их применения или неприменения.
Комментарий к статье 1192
1. Институт императивных норм связан с процессом применения иностранного права. Как уже отмечалось, в случае предписания отечественной коллизионной нормы суд (или другой правоприменительный орган) обязан применить иностранное право, причем так, как оно применяется в его стране. Но это только одна сторона. Иностранное право применяется не в правовом вакууме, а в государстве, где существует собственный правопорядок, что неизбежно влияет на результат. Национальное право допускает применение иностранного права, устанавливает порядок его применения и одновременно очерчивает допустимые границы его применения на своей территории. Этой цели служит институт императивных норм.
2. Применение императивных норм представляет собой отражение общей концепции оговорки о публичном порядке (см. комментарий к ст. 1193), в частности, является выражением ее положительной (позитивной) формы. Позитивная оговорка о публичном порядке подразумевает наличие определенной совокупности норм отечественного права, которые в силу особого, принципиального значения для государства должны применяться независимо от отсылки отечественной коллизионной нормы к иностранному праву. Именно это положение отражено в п. 1 комментируемой статьи: "Правила настоящего раздела не затрагивают действие тех императивных норм законодательства Российской Федерации, которые... ввиду их особого значения... регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права". Если коллизионная норма, содержащаяся в разделе VI ГК, отсылает к иностранному праву, оно должно быть применено, но при этом подлежат обязательному применению имеющие особое значение российские императивные нормы.
3. Проблема применения императивных норм отечественного права может возникать как на стадии выбора иностранного права, так и на стадии отмены арбитражных решений российских третейских судов, основанных на иностранном праве, или признания и исполнения иностранных судебных решений и иностранных арбитражных решений на территории Российской Федерации. Правила комментируемой статьи предусматривают применение императивных норм на первой стадии, т.е. на стадии выбора российским судом иностранного права. В других случаях соблюдение императивных норм российского права входит в понятие публичного порядка Российской Федерации, предусмотренного в ст. 1193, закрепляющей негативную форму оговорки о публичном порядке. Применение императивных норм предусмотрено в нашем праве впервые. До момента вступления в силу третьей части ГК наше право закрепляло только негативную форму оговорки о публичном порядке (ст. 158 Основ 1991 г.).
Позитивная оговорка сложилась во Франции, где ее понимают как определенную совокупность норм французского права, в которых заинтересован "публичный порядок и добрые нравы" (ст. 6 ГК Франции) и которые устраняют применение норм иностранного права (такая же формулировка закреплена в ст. 24 ГК Алжира). Исходя из французской практики, сложилось общее понимание позитивной оговорки о публичном порядке как некоторой совокупности внутренних норм права, которые в силу особой, принципиальной важности для защиты общественных и моральных устоев данного государства должны применяться всегда, даже если отечественная коллизионная норма отошлет к иностранному праву. Отсюда название "позитивная": она исходит из того, что какие-то принципы и нормы национального права имеют особое, позитивное значение для государства.
Однако большинство государств не восприняло французскую доктрину и практику, а применяло оговорку о публичном порядке в негативной форме (см. комментарий к ст. 1193), начало которой восходит к голландской школе международного частного права XVII в. В последней четверти XX в. появилась новая тенденция в международном частном праве: отдельные государства, которые традиционно применяли негативную оговорку о публичном порядке, параллельно стали обращаться и к позитивной оговорке, которая отразилась в институте императивных норм. Эта новая тенденция нашла закрепление в нашем праве.
4. Для лучшего понимания российской концепции императивных норм и для сравнения можно обратиться к швейцарскому Закону о международном частном праве 1987 г., где этот институт получил развернутое закрепление. Наряду со ст. 17, предусматривающей применение оговорки о публичном порядке в традиционной негативной форме, в него включены еще две статьи, направленные на ограничение применения избранного иностранного права. Согласно ст. 18 независимо от определяемого данным Законом права, т.е. права, избираемого на основании швейцарских коллизионных норм, применяются "императивные нормы швейцарского права в силу особого их назначения". Отсюда следует, что существует некая совокупность норм швейцарского права, которые в силу особого, принципиального значения для швейцарского общества - "особого назначения" - должны применяться всегда, даже если швейцарская коллизионная норма отошлет к иностранному праву. Это не что иное, как позитивная оговорка о публичном порядке.
Швейцарский Закон пошел еще дальше и предусмотрел защиту "публичного порядка" иностранного государства. Эта новация связана с общей концепцией Закона о применении "права наибольшей связи" (Proper Law), согласно которой, если по всем признакам очевидно, что существо отношения находится в большей связи с другим правом, а не с тем, на которое указывает швейцарская коллизионная норма, можно применить это другое право. Защита "публичного порядка" этого другого права предполагается в ст. 19: при применении избранного права могут быть приняты во внимание императивные положения другого права, с которым существо отношения находится в тесной взаимосвязи, если этого требуют "законные интересы, имеющие с точки зрения общих начал швейцарского права бесспорно решающее значение". Разумеется, речь не идет о всех императивных нормах иностранного права, с которым существо отношения наиболее тесно связано, а только о тех из них, которые согласно швейцарским представлениям имеют особое, решающее значение для законных интересов государства (в п. 2 ст. 19 прямо подчеркивается их особая цель), т.е. о позитивном публичном порядке государства, с которым отношение наиболее тесно связано. Дополнительно подчеркнем, что ст. 19 носит диспозитивный характер: "могут быть приняты во внимание" <*>.
--------------------------------
<*> См.: Дмитриева Г.К., Филимонова М.В. Международное частное право. Действующие нормативные акты. М., 1999. С. 32.
5. Применение императивных норм права страны суда или иностранного права независимо от коллизионного регулирования правоотношений сторон предусмотрено в ряде международных договоров. Согласно Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г., если все обстоятельства дела связаны только с одной страной, то выбор сторонами иностранного права не может устранить применение императивных норм права этой страны (п. 3 ст. 3). Дополнительно суд может применить сверхимперативные нормы любого национального права, имеющего тесную связь с договором, если они требуют применения, независимо от того, каким правом регулируется данный договор (ст. 7). Однако действует приоритет сверхимперативных норм права страны суда перед нормами права, подлежащего применению. Кроме того, Римская конвенция предусматривает применение императивных норм в отношениях с потребителями и в трудовых отношениях. Положения об императивных нормах также вошли в Гаагскую конвенцию о праве, применимом к отношениям по доверительной собственности, 1985 г., Гаагскую конвенцию о праве, применимом к договорам международной купли - продажи товаров, 1986 г. (Россия не участвует в этих конвенциях, но они отражают складывающуюся мировую деловую практику).
6. Новые тенденции в теории и практике международного частного права, связанные со "сверхимперативными нормами", восприняты российским ГК (комментируемая статья), причем в наиболее широкой трактовке, характерной для швейцарского права. И хотя сама статья называется "Применение императивных норм", из смысла правил, предусмотренных в ней, ясно, что речь идет не о всех, а об особых императивных нормах.
Так, в первой части комментируемой статьи предписывается применять императивные нормы российского права независимо от того, что на основании российских коллизионных норм избрано иностранное право. Законодатель выделяет две группы таких императивных норм: во-первых, нормы, в которых прямо об этом указано, и, во-вторых, нормы, имеющие особое значение, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота. В отношении второй группы сомнений никаких нет - это позитивная оговорка о публичном порядке. Но и первая группа относится к этой же категории: в особо значимых случаях законодатель считает необходимым в самой норме указать, что она должна применяться всегда, даже при отсылке к иностранному праву. Такие нормы у нас есть. Например, форма сделки определяется законом места ее совершения. Однако форма внешнеэкономической сделки, стороной которой является российское лицо, независимо от места ее совершения подчиняется российскому праву, которое предусматривает обязательную письменную форму (п. 2 ст. 1209 и п. 3 ст. 162 ГК). В данном случае речь идет об императивной норме, имеющей особое значение для российского правопорядка и, в частности, для обеспечения прав и законных интересов участников гражданского оборота.
7. Следовательно, п. 1 комментируемой статьи закрепляет позитивную оговорку о публичном порядке, которая совместно с негативной оговоркой (ст. 1193) должна защищать наш правопорядок и законные интересы. Обладание нормами свойством императивности по смыслу, придаваемому комментируемой статьей, проявляется ввиду их особого значения для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота.
В ГК имеется значительное количество норм, предоставляющих полномочия суду по своему усмотрению решать спорные вопросы между сторонами или применять те или иные нормативные предписания. К таким нормам, например, относятся: ст. 166 (о праве суда применить последствия недействительной сделки по своей инициативе), ст. 205 (о восстановлении срока исковой давности), ст. 333 (предоставляющая право суду уменьшить неустойку, когда она явно несоразмерна убыткам), ст. 393 (о праве суда при определении размера убытков принять во внимание цены, существующие в день вынесения решения), ст. 395 (о праве суда определить день, на который принимается во внимание ставка банковского процента при взыскании процентов годовых), ст. 404 (о праве суда уменьшить размер ответственности должника при вине кредитора) и др. Подобные нормы, относящие решение какого-либо вопроса на судебное усмотрение, носят диспозитивный характер. Но эта диспозитивность обращена к суду: суд может воспользоваться своим правом или нет. Но с точки зрения правовой регламентации частноправовых отношений международного характера эти нормы носят императивный характер для сторон правоотношения и должны применяться независимо от решения коллизионного вопроса в пользу иностранного права.
8. В качестве примера таких норм можно привести основополагающий для российского гражданского права принцип соразмерности неустойки последствиям нарушения договорных обязательств, предусмотренный в ст. 333 ГК. Согласно данной статье, если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательств, суд вправе уменьшить неустойку. Вследствие огромной важности соблюдения данного принципа судебная практика заменила право суда на его обязанность уменьшать неустойку в случае ее явной несоразмерности последствиям нарушения обязательства, что было указано в информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 июля 1997 г. N 17 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации".
Право суда снизить размер неустойки в целях устранения явной ее несоразмерности последствиям нарушения обязательств было также подтверждено Конституционным Судом РФ в Определении от 7 октября 1999 г. N 137-О "По жалобе гражданина Коржа Сергея Аркадьевича на нарушение его конституционных прав положениями статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьями 325 и 432 ГПК РСФСР". Данная позиция была воспроизведена Конституционным Судом РФ в Определении от 10 января 2002 г. N 11-О "По жалобам граждан Бузулуцкой Антониды Михайловны, Егоровой Зинаиды Ивановны, Марченко Александра Владимировича, Мокрыщева Владимира Андреевича, Педана Виктора Андреевича и Семенищева Ивана Тимофеевича на нарушение их конституционных прав статьей 333 Гражданского кодекса Российской Федерации": "Возложив решение вопроса об уменьшении размера неустойки при ее явной несоразмерности последствиям нарушения обязательства на суды общей юрисдикции, законодатель исходил из конституционных прерогатив правосудия, которое по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости".
Соблюдение принципа соразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства представляет собой гарантию от причинения серьезного ущерба интересам общества и государства, выраженную в создании препятствий для взыскания с российских юридических лиц и предпринимателей необоснованных и неоправданно завышенных договорных неустоек, имеющих карательный характер.
9. Вторая часть комментируемой статьи, подобно швейцарскому Закону, предусматривает возможность защиты "публичного порядка" иностранного государства: при применении избранного на основе российских коллизионных норм права "суд может принять во внимание императивные нормы права другой страны, имеющей тесную связь с отношением, если согласно праву этой страны такие нормы должны регулировать соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. При этом суд должен учитывать назначение и характер таких норм, а также последствия их применения или неприменения". Как видим, суд "может принять во внимание" (не императивно, а диспозитивно) не любые императивные нормы права страны, с которым отношение тесно связано, а имеющие особый "характер", особое "назначение" для иностранного правопорядка, в результате чего они должны применяться в этом иностранном государстве независимо от избранного права. Здесь также выражена позитивная оговорка о публичном порядке, направленная на защиту иностранного правопорядка, с которым отношение тесно связано.
10. В российской норме есть два принципиальных отличия от соответствующей нормы швейцарского Закона: а) при определении "сверхимперативности" иностранных норм права российский суд должен руководствоваться представлениями этого иностранного права (швейцарский Закон для установления "особой цели" иностранной нормы предусматривает обращение к швейцарской доктрине); б) хотя в обоих законах указание о применении особых императивных норм иностранного права выражено в диспозитивной форме, в российской статье дополнительно указан еще один ограничитель - при обращении к императивной иностранной норме суд должен учитывать последствия ее применения для российского правопорядка. Иначе говоря, императивная норма иностранного права может быть применена, если последствия ее применения не будут противоречить российскому публичному порядку.
Таким образом, при рассмотрении возможности применения п. 2 комментируемой статьи российский суд может столкнуться с необходимостью исследовать как минимум три правовые системы: право, регулирующее спорное правоотношение сторон, избранное на основе российской коллизионной нормы; право, тесно связанное с таким правоотношением; и российское право.
11. Подобные правовые нововведения породили в ряде европейских стран представления о существовании "особых императивных норм", которые не являются частью "публичного порядка" и действуют независимо от собственных коллизионных норм <*>.
--------------------------------
<*> См., например: Dicey A.V. & Morris J. Conflict of Laws. 12-th ed. Vol. 1. L., 1993. P. 21 - 25.
Нет никаких оснований считать, что "особые императивные нормы" действуют отдельно от "публичного порядка". Они выражают позитивную оговорку о публичном порядке, которая является лишь одной из форм общей концепции публичного порядка. Через призму единого содержания "публичного порядка" (см. комментарий к ст. 1193) можно понять природу "сверхимперативных норм". В противном случае эта категория становится неуловимой, растворяется в общем массиве императивных норм, каковыми являются нормы всех отраслей публичного права (административное, финансовое, уголовное и проч.), и теряет смысл.
Для подтверждения обратимся к ст. 17 Гаагской конвенции о праве, применимом к договорам международной купли - продажи товаров, 1986 г.: "Конвенция не препятствует применению тех положений закона суда, которые должны применяться независимо от права, регулирующего договор". Едва ли можно найти какие-либо критерии толкования этой нормы. Обращение к концепции оговорки о публичном порядке наполняет понятным содержанием эту статью: существует определенная совокупность положений права государства, суд которого рассматривает дело, которые в силу их особого значения для этого государства должны применяться всегда, даже если согласно коллизионным нормам Конвенции избрано иностранное право.