Статья 5. Обстоятельства, исключающие производство по уголовному делу. "Уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное дело подлежит прекращению:

4) вследствие акта амнистии, если он устраняет применение наказания за совершенное деяние..."
Статья 89. Применение мер пресечения
"При наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда, или воспрепятствует установлению истины по уголовному делу, или будет заниматься преступной деятельностью лицо, производящее дознание, следователь, прокурор и суд вправе применить в отношении обвиняемого одну из следующих мер пресечения: подписку о невыезде, личное поручительство или поручительство общественных объединений, заключение под стражу..."
Статья 90. Применение меры пресечения в отношении подозреваемого
"В исключительных случаях мера пресечения может быть применена в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления, и до предъявления ему обвинения. В этом случае обвинение должно быть предъявлено не позднее десяти суток с момента применения меры пресечения. Если в этот срок обвинение не будет предъявлено, мера пресечения отменяется".
Статья 91. Обстоятельства, учитываемые при избрании меры пресечения
"При разрешении вопроса о необходимости применить меру пресечения, а также об избрании той или иной из них, лицо, производящее дознание, следователь, прокурор, суд учитывают... тяжесть предъявленного обвинения, личность подозреваемого или обвиняемого, род его занятий, возраст, состояние здоровья, семейное положение и другие обстоятельства".
Статья 92. Постановление и определение о применении меры пресечения
"О применении меры пресечения лицо, производящее дознание, следователь, прокурор выносят мотивированное постановление, а суд - мотивированное определение, содержащее указание на преступление, в котором подозревается или обвиняется данное лицо, и основание для избрания примененной меры пресечения. Постановление или определение объявляется лицу, в отношении которого оно вынесено и одновременно ему разъясняется порядок обжалования применения меры пресечения.
Копия постановления или определения о применении меры пресечения немедленно вручается лицу, в отношении которого оно вынесено".
Статья 96. Заключение под стражу
"Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется... в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года. В исключительных случаях по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до одного года указанная мера пресечения может быть применена к подозреваемому или обвиняемому..."
B. Мошенничество
45. Пункт "б" части третьей статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 года в части, касающейся данного дела, предусматривает:
"Мошенничество, то есть хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием,... [совершенное] в крупном размере... наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией имущества или без таковой".
C. Амнистия
46. 26 мая 2000 г. Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации было принято Постановление "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов" (далее - Постановление об амнистии). Данное Постановление вступило в силу 27 мая 2000 г. В части, относящейся к данному делу, Постановление об амнистии предусматривает:
"2. Освободить от наказания в виде лишения свободы независимо от назначенного срока осужденных:
б) награжденных орденами или медалями СССР либо Российской Федерации;...
8. Прекратить уголовные дела, находящиеся в производстве органов дознания, органов предварительного следствия и судов, о преступлениях, совершенных до вступления в силу настоящего Постановления, в отношении:
б) лиц, указанных в [подпункте "б" пункта 2] настоящего Постановления;...".
47. 26 мая Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации также приняла Постановление о порядке применения Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов". Постановление о порядке применения Постановления об амнистии предусматривает:
"1. Возложить применение [Постановления об амнистии] на:
б) органы дознания и органы предварительного следствия - в отношении подозреваемых и обвиняемых, дела и материалы о преступлениях которых находятся в производстве этих органов;
3. Решение о применении акта об амнистии принимается в отношении каждого лица индивидуально. При отсутствии необходимых сведений об этом лице рассмотрение вопроса о применении акта об амнистии откладывается до получения дополнительных документов...".
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции
48. Ссылаясь на статью 5, заявитель жаловался на то, что его заключение под стражу было произведено в отсутствие обоснованного подозрения в том, что он совершил преступление, не соответствовало внутригосударственной процедуре и была применена без учета положений Акта амнистии. Статья 5 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, гласит:
"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
/.../
c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;...".
A. Обоснованное подозрение
49. Во-первых, заявитель утверждал, что оба уголовных дела против него были возбуждены без каких-либо юридических оснований.
1. Доводы сторон
50. Власти Российской Федерации оспаривали указанное утверждение. Они утверждают, что заключение заявителя под стражу 13 июня 2000 г. было обосновано разумным подозрением в том, что заявитель совершил мошенничество в крупных размерах, наказание за которое предусмотрено пунктом "б" части 3 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации.
51. Заявитель утверждал, что основания для привлечения его к ответственности нет. Что касается расследования в отношении компании "Русское видео", то он полагает, что его поведение не подпадает под юридические определения мошенничества и соучастия. Что касается расследования займа компании ЗАО "Медиа-Мост", он полагал, что на самом деле Генеральная прокуратура Российской Федерации пыталась искусственным образом криминализировать кредитные отношения между двумя юридическими лицами.
2. Мнение Европейского суда
52. Заявитель утверждал, что расследования займов ни ООО "Русское видео", ни ЗАО "Медиа-Мост" не были основаны на "разумном подозрении".
Прежде всего, Европейский суд напоминает, что провозглашая "право на свободу", пункт 1 статьи 5 Конвенции рассматривает индивидуальную свободу в ее классическом понимании, то есть физическую свободу человека (см. Постановление Европейского суда по делу "Энгель против Нидерландов" (Engel v. Netherlands) от 8 июня 1976 г., Series A, N 22, § 58).
Поскольку власти Российской Федерации физически не задерживали заявителя в связи с делом о займе, произведенным ЗАО "Медиа-Мост", заявитель не может утверждать, что он является в связи с этим жертвой нарушения статьи 5 Конвенции. Поэтому Европейский суд ограничится рассмотрением вопроса о наличии "разумного подозрения" в деле ООО "Русское видео".
53. Европейский суд напоминает, что для того, чтобы арест, произведенный на основании разумного подозрения, был оправданным согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции, нет необходимости в том, чтобы полиция располагала доказательствами, достаточными для предъявления обвинения в момент ареста или в течение времени нахождения заявителя под стражей (см. Постановление Европейского суда по делу "Броуган и другие против Соединенного Королевства" (Brogan and others v. United Kingdom) от 29 ноября 1999 г. <*>, Series A, N 145-B, § 53). Также нет необходимости в том, чтобы лицу, заключенному под стражу, было предъявлено обвинение, либо оно предстало перед судом. Целью заключения под стражу для допроса является продолжение расследования по уголовному делу путем подтверждения или опровержения подозрений, которые дают основания для заключения под стражу (см. Постановление Европейского суда по делу "Мюррей против Соединенного Королевства" (Murray v. United Kingdom) от 28 октября 1994 г., Series A, N 300-A, § 55). Однако требование того, чтобы подозрение формировалось на разумных основаниях, является неотъемлемой частью гарантий от произвольного ареста или заключения под стражу. Того факта, что подозрение является добросовестным, недостаточно. Выражение "разумное подозрение" означает наличие фактов либо информации, которые убедили бы объективного наблюдателя в том, что соответствующее лицо могло совершить преступление (см. Постановление Европейского суда по делу "Фокс, Кемпбелл и Хартли против Соединенного Королевства" (Fox, Campbell and Hartley v. United Kingdom) от 30 августа 1990 г., Series A, N 182, § 32).
--------------------------------
<*> По-видимому, в оригинале опечатка, указан 1099 год (Прим. перев.).
В тексте документа при переводе, видимо, допущена опечатка: Постановление Европейского суда по делу "Броуган и другие против Соединенного Королевства" (Brogan and others v. United Kingdom) принято 29.11.1988.54. Европейский суд подчеркивает, что однажды он признал нарушение подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции в случае, когда лицо было заключено под стражу по обвинению в растрате государственных средств даже несмотря на то, что его действия - предоставление средств в помощь и в качестве займов развивающимся странам - ни в коем случае не могли влечь уголовную ответственность за решения подобного характера (см. Постановление Европейского суда по делу "Луканов против Болгарии" (Lukanov v. Bulgaria) от 20 марта 1997 г., Reports of Judgments and Decisions 1997-II, § 42 - 46).
55. Однако настоящая жалоба отличается. В деле компании ООО "Русское видео" власти, проводившие расследование, подозревали заявителя в том, что он путем мошенничества, чрез ряд притворных сделок, лишил государственную компанию права транслировать телевизионный сигнал. Власти оценивали вред, причиненный государству, в 10 миллионов долларов США и квалифицировали действия заявителя как уголовное преступление согласно пункту "б" части третьей статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Европейский суд полагает, что доказательства, собранные властями, проводившими расследование, могли "убедить объективного наблюдателя" в том, что заявитель мог совершить преступление.
B. Законное заключение под стражу
56. Далее заявитель утверждал, что его заключение под стражу не было "законным", так как не была соблюдена внутригосударственная процедура. В частности, не было "исключительных обстоятельств", наличия которых требует статья 90 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР для оправдания заключения под стражу до предъявления обвинения. Более того, в нарушение требований статьи 89 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР не имелось доказательств того, что он мог скрыться от следствия или препятствовать установлению истины в случае, если он останется на свободе.
Заявитель также жаловался на то, что его заключение под стражу не было "законным", поскольку в силу Постановления об амнистии он не подлежал уголовному преследованию.
1. Доводы сторон
a) Власти Российской Федерации
57. Власти Российской Федерации оспаривали утверждения заявителя.
58. Во-первых, что касается соблюдения внутригосударственной процедуры, они признали, что статья 90 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР не содержала перечня "исключительных обстоятельств", при которых возможно заключение под стражу до предъявления обвинения. Вместе с тем такие обстоятельства устанавливались в индивидуальном порядке в каждом конкретном деле.
Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель подозревался в совершении тяжкого преступления - мошенничестве в крупном размере по предварительному сговору. Преступление представляло большую общественную опасность - наказывалось исключительно лишением свободы. Поэтому органы власти, проводившие расследование, приняли решение: применить к заявителю заключение под стражу. Статья 96 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, действовавшая в то время, разрешала заключение под стражу исключительно по мотиву тяжести совершенного преступления.
Кроме того, следователь подозревал, что заявитель мог скрыться. Подозрение было вызвано тем, что заявитель знал об обвинениях в совершении аналогичного преступления в связи с уголовным делом против другого лица, Р. был арестован за участие в преступной деятельности в отношении компании ООО "Русское видео". Заявитель также знал о тяжести преступления, в котором его подозревали, и возможности его предварительного заключения под стражу. Опасения в том, что заявитель может скрываться позднее, оказались оправданными.
59. Во-вторых, что касается амнистии, то власти государства-ответчика утверждали, что согласно статье 8 Постановления об амнистии все уголовные дела против лиц, награжденных медалями и орденами СССР или Российской Федерации, подлежали прекращению независимо от тяжести обвинений.
28 июня 2000 г. в Постановлении об амнистии были внесены изменения, согласно которым преступление, в совершении которого обвинялся заявитель, предусмотренное пунктом "б" части третьей статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, было исключено из списка преступлений, подпадающих под амнистию.
В любом случае уголовное законодательство не содержит нормы, запрещающей заключение под стражу лиц, имеющих право воспользоваться благоприятными последствиями амнистии.
Власти Российской Федерации также утверждали, что во время ареста органы, проводившие расследование, не имели сведений о том, что заявитель был награжден орденом Дружбы народов. Впервые органы, проводившие расследование, узнали об этом в день освобождения заявителя 16 июня 2000 г. Согласно закону незамедлительно после того, как следователь узнал о награде заявителя, он должен был прекратить уголовное дело в случае согласия заявителя. Однако поскольку в материалах уголовного дела не было информации о том, что заявитель согласился на прекращение уголовного дела, органы, проводившие расследование по уголовному делу, продолжили производство по упомянутому делу.
b) Заявитель
60. Что касается соблюдения внутригосударственной процедуры, заявитель согласился с властями государства-ответчика в том, что ни статья 90 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, ни какое-либо другое положение не содержат четкого определения понятия "исключительные обстоятельства".
Кроме этого, заявитель утверждал, что подозрение о том, что он мог скрыться от следствия, было необоснованным. Обвинения, выдвинутые против него, не имели ничего общего с обвинениями, предъявленными Р., который был заключен под стражу в связи с обвинениями в уклонении от уплаты налогов почти за два года до заключения под стражу заявителя. Было бы абсурдным предполагать, что заявитель мог скрыться от следствия в связи с заключением под стражу Р.
До самого момента заключения под стражу действия Генеральной прокуратуры Российской Федерации ни напрямую, ни косвенно не указывали на то, что заявитель подозревался в совершении тяжкого преступления, и поэтому должен быть заключен под стражу. 2 ноября 1999 г. заявитель был допрошен в качестве свидетеля по делу Р., и вопросы, которые были ему заданы, не содержали оснований для того, чтобы сделать предположение о том, что он подозревается в совершении преступлений и, следовательно, может быть заключен под стражу. Более того, допрос показал, что заявитель был полностью готов и желал оказать содействие в предоставлении любой информации, требуемой следователю. В целом поведение заявителя до его заключения под стражу не могло дать оснований для подозрения в том, что он скроется от следствия и суда. Даже, если заявитель мог находиться за границей, он всегда незамедлительно возвращался в г. Москву, если это требовалось.
61. Что касается амнистии, заявитель не согласен с властями Российской Федерации в их толковании Постановления об амнистии. Он полагал нелогичным, чтобы лицо, которое подлежит амнистии от обвинения, не подлежало бы амнистии в отношении заключения под стражу на основании того обвинения.
Заявитель утверждал, что ссылка властей Российской Федерации на поправку в Постановление об амнистии от 28 июня 2000 г. была неуместной, поскольку она была принята после ареста заявителя. Было бы абсурдным предположить, что эта поправка в порядке обратной силы делала заключение заявителя под стражу законным.
Заявитель утверждал, что органы, проводившие расследование, на самом деле знали в момент заключения под стражу о том, что он был награжден орденом Дружбы народов. Следователь Николаев собственноручно записал этот факт в протоколе допроса от 2 ноября 1999 г. и от 14 июня 2000 г.
2. Мнение Европейского суда
62. Прежде всего Европейский суд напоминает, что при рассмотрении вопроса о "законности" содержания под стражей, включая вопрос о том, была ли соблюдена процедура, "предусмотренная законом", Конвенция по существу отсылает нас к национальному праву и закрепляет обязанность соблюдения норм национального материального и процессуального права, но при этом она дополнительно требует, чтобы любое лишение свободы соответствовало целям, предусмотренным статьей 5 Конвенции, а именно цели защиты человека от произвола.
Закрепляя положение, согласно которому любое лишение свободы должно осуществляться "в соответствии с процедурой, предусмотренной законом", пункт 1 статьи 5 Конвенции прежде всего требует, чтобы любое заключение под стражу либо задержание имело правовое основание во внутригосударственном праве. При этом данное выражение не просто отсылает нас к национальному праву. Как и выражения "в соответствии с законом" и "предусмотрено законом", использованные во вторых пунктах статей с 8 по 11 Конвенции, они также ссылаются на качество закона, требуя совместимости последнего с верховенством права, концептуальным положением, присущим всем статьям Конвенции.
Качество в этом смысле предусматривает, что в случаях, когда национальное право допускает лишение свободы, оно должно быть достаточно доступным и точным для того, чтобы избежать любых возможных опасностей произвола (см. с необходимыми изменениями Постановление Европейского суда по делу "Амюур против Франции" (Amuur v. France) от 25 июня 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-III, § 50).
63. В настоящем деле заявитель был заключен под стражу до предъявления ему обвинения. Заключение под стражу в этом случае представляет собой исключение из общего правила, закрепленного в статье 89 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, согласно которой меры пресечения применяются после предъявления обвинений. Такое исключение допускалось статьей 90 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР при наличии "исключительных обстоятельств". Стороны согласны с тем, что Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР не раскрывает значение указанного выражения.
Власти Российской Федерации не представили каких-либо примеров - подтвержденных либо не подтвержденных решениями судов - дел, которые могли бы раскрыть понятие "исключительных обстоятельств", используемое в прошлом.
64. Не было продемонстрировано, что эта норма - на основании которой лицо может быть лишено свободы - соответствует требованию "качества закона", предусмотренному статьей 5 Конвенции.
65. В свете упомянутого вывода нет необходимости рассматривать вопрос о том, отвечала ли ситуация с заявителем требованиям материального права.
66. Что касается амнистии, Европейский суд напоминает, что "законности" заключения под стражу присуще его соответствие требованиям национального права (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Амюур против Франции", § 50). Прежде всего национальные власти, в особенности суды, занимаются толкованием и применением национального права. Однако, поскольку согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции несоблюдение положений национального права приводит к нарушению Конвенции, следовательно, Европейский суд может и должен осуществлять некоторые полномочия по проверке соблюдения соответствующих положений права (см. например, Постановление Европейского суда по делу "Бенхэм против Соединенного Королевства" (Benham v. United Kingdom) от 10 июня 1996 г., Reports 1996-III, § 41).
67. Власти Российской Федерации согласились с тем, что по смыслу Постановления об амнистии следователь должен был прекратить разбирательство против заявителя сразу после того, как ему стало известно, что заявитель был награжден орденом Дружбы народов. Хотя власти государства-ответчика и утверждали, что следователь впервые узнал об этом факте 16 июня 2000 г., они не отрицали того, что тот же следователь лично внес информацию о награде заявителя в протоколы допроса от 12 ноября и 14 июня 2000 г. Поэтому Европейский суд приходит к выводу, что к 13 июня 2000 г. власти на самом деле знали, или от них можно было разумно ожидать, что они знают о том, что уголовное дело против заявителя должно быть прекращено.
68. Европейский суд согласен с заявителем в том, что было бы абсурдным толковать Постановление об амнистии как допускающее предварительное заключение под стражу в отношении лиц, уголовные дела против которых подлежат прекращению. Поэтому имело место нарушение норм национального права.
69. Соответственно, имело место нарушение статьи 5 Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение статьи 18
Конвенции, взятой в совокупности со статьей 5 Конвенции
70. Заявитель также жаловался на то, что его заключение под стражу представляло собой превышение полномочий. Он утверждал, что, заключая его под стражу, власти намеревались заставить его продать его бизнес в области средств массовой информации ОАО "Газпром" на невыгодных условиях. Европейский суд рассмотрит жалобу в этой части согласно статье 18 Конвенции, которая гласит:
"Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".
A. Доводы сторон
1. Власти Российской Федерации
71. Власти Российской Федерации не согласились с указанным утверждением заявителя. Они настаивали на том, что заявитель не представил каких-либо доказательств, указывающих на то, что если бы он не продал свой бизнес согласно "Июльскому соглашению", то он не был бы освобожден.
2. Заявитель
72. Заявитель утверждал, что обстоятельства дела говорят сами за себя. Он напомнил, что власти руководствовались желанием эффективно заставить замолчать его средства массовой информации и, в частности, прекратить критику ими руководства Российской Федерации. Заявитель особо отмечает, что когда ЗАО "Медиа-Мост" не стала соблюдать "Июльское соглашение", поскольку оно было подписано под давлением, Генеральная прокуратура Российской Федерации начала расследование займов, осуществленных ЗАО "Медиа-Мост".
B. Мнение Европейского суда
73. Европейский суд напоминает, что статья 18 Конвенции не является автономной. Она может применяться только во взаимосвязи с другими статьями Конвенции. Однако может иметь место нарушение статьи 18 Конвенции, рассматриваемой в связи с другой статьей, в то время как не может иметь место нарушение этой статьи, взятой самостоятельно. Более того, из формулировки статьи 18 Конвенции следует, что нарушение может иметь место только в случаях, когда соответствующее право или свобода подлежат ограничениям, допускаемым согласно Конвенции (см. Доклад Европейской комиссии по делу "Камма против Нидерландов" (Kamma v. Netherlands) от 14 июля 1974 г., DR 1, p. 4; Решение Европейского суда по делу "Оутс против Польши" (Oates v. Poland) от 11 мая 2000 г., жалоба N 35036/97).
74. Выше в § 52 - 55 Европейский суд установил факт ограничения свободы заявителя "с тем, чтобы он предстал перед компетентным органом власти по обоснованному подозрению в совершении правонарушения". Вместе с тем, рассматривая утверждение согласно статье 18 Конвенции, Европейский суд должен учитывать, было ли заключение под стражу, кроме того, и, следовательно, в нарушение статьи 18 Конвенции, применено для цели, отличной от той, что предусмотрена подпунктом "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции.
75. Власти Российской Федерации не оспаривали того факта, что "Июльское соглашение", а именно приложение N 6 к нему, связывало прекращение расследования в отношении компании "Русское видео" с продажей средств массовой информации заявителя компании "Газпром", которая контролируется государством. Власти Российской Федерации также не оспаривали того факта, что приложение N 6 было подписано исполняющим обязанности министра печати, информации и средств массовых коммуникаций Российской Федерации. Наконец, власти Российской Федерации не отрицали того факта, что одним из оснований для прекращения следователем Николаевым уголовного дела в отношении заявителя 26 июля 2000 г. было то, что заявитель компенсировал вред, причиненный предполагаемым мошенничеством, путем передачи акций ЗАО "Медиа-Мост" компании, находящейся под контролем у государства.
76. По мнению Европейского суда, целью таких публично-правовых механизмов, как уголовное судопроизводство и заключение под стражу, не является их использование в качестве составляющей стратегий получения выгоды. Те факты, что ОАО "Газпром" просила заявителя подписать "Июльское соглашение" в то время, когда он находился под стражей, что министр государства удостоверил такое соглашение своей подписью, и что следователь впоследствии использовал его как одно из оснований для снятия обвинений, настоятельно свидетельствуют о том, что обвинение против заявителя было выдвинуто для того, чтобы запугать его.
77. При таких обстоятельствах Европейский суд не может не признать, что ограничение свободы заявителя, допускаемое согласно подпункту "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции применялось не только с тем, чтобы он предстал перед компетентным органом власти по обоснованному подозрению в совершении правонарушения, но и по причинам иного, несвойственного ему характера.
78. Соответственно, имело место нарушение статьи 18 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 5 Конвенции.
III. Применение статьи 41 Конвенции
79. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
80. Заявитель потребовал возмещение имущественного вреда в размере 1755923,07 евро за издержки, понесенные им при попытке защиты собственных прав в Российской Федерации и за рубежом, нарушенных задержанием и заключением под стражу 13 июня 2000 г., а также в ходе последующего уголовного преследования. Указанная сумма покрывает услуги российских, английских, испанских и американских адвокатов, оказанные заявителю в связи с его делом, включая разбирательства по поводу его выдачи, и дело Т., работника заявителя, который также пострадал от действия властей Российской Федерации.
81. Далее заявитель потребовал 0,87 евро в качестве нарицательной суммы возмещения понесенного неимущественного вреда, такого как душевные страдания и беспокойство во время заключения под стражу.
82. Власти Российской Федерации утверждали, что услуги зарубежных иностранных фирм не имеют прямого отношения к содержанию заявителя под стражей с 13 по 16 июня 2000 г., и поэтому не подлежат возмещению.
83. Европейский суд, исходя из доводов заявителя, не может прийти к заключению, что все статьи расходов относятся к существу его жалобы согласно Конвенции или могут быть отнесены к использованию внутригосударственных средств правовой защиты в этой связи. В любом случае этот пункт может быть более уместно рассмотрен в разделе "Судебные расходы и издержки" ниже.
84. Обращаясь к моральному вреду, Европейский суд отмечает, что заявитель требовал суммы возмещения вреда, которая является нарицательной. В связи с этим Европейский суд приходит к выводу, что признание нарушения само по себе составит достаточную справедливую компенсацию.
B. Судебные расходы и издержки
85. Заявитель потребовал 446017,70 евро в качестве компенсации гонораров адвокатам, которые помогали ему и Т. добиваться возмещения в рамках правовой системы Российской Федерации и в Европейском суде.
86. Власти Российской Федерации утверждали, что указанная сумма является чрезмерной. Они утверждали, что возмещение не должно превышать ставки Европейского суда в случаях оказания заявителям бесплатной юридической помощи. Более того, в той части, в какой требования касались Т., они, по мнению властей, не имели отношения к настоящей жалобе.
87. Принимая во внимание предмет разбирательства согласно Конвенции и процедуру, которой следовал Европейский суд в настоящем деле, Европейский суд приходит к выводу, что сумма требований заявителя не может рассматриваться ни как расходы, произведенные с необходимостью, или разумные в том, что касается количества (см. Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Николова против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria), жалоба N 31195/96, ECHR 1999-II, § 79). Расходы, которые непосредственно связаны с настоящей жалобой, и которые понес лично заявитель, составляют 88000 евро.
88. Исходя из принципа разумности, Европейский суд присуждает 88000 евро в качестве компенсации за издержки и расходы, произведенные юридическими представителями заявителя.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
89. Европейский суд посчитал, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции;
2) постановил, что имело место нарушение статьи 18 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 5 Конвенции;
3) постановил, что признание нарушения составляет само по себе достаточную справедливую компенсацию морального вреда, понесенного заявителем;
4) постановил:
a) что государство-ответчик обязано выплатить заявителю в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 88000 (восемьдесят восемь тысяч) евро в качестве компенсации за понесенные судебные расходы и издержки в пересчете на российские рубли по курсу, действующему на день выплаты, плюс любые возможные налоги;
b) что простые проценты по предельным годовым ставкам по займам Европейского центрального банка плюс три процента подлежат выплате по истечении вышеупомянутых трех месяцев и до момента выплаты;
5) отклонил остальные требования заявителя о справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 19 мая 2004 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты
Христос РОЗАКИС
Секретарь Секции Суда
Серен НИЛЬСЕН


EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
FIRST SECTION
CASE OF GUSINSKIY v. RUSSIA
(Application no. 70276/01)
JUDGMENT <*>
(Strasbourg, 19.V.2004)
-----------------------------------
<*> This judgment will become final in the circumstances set out in Article 44 § 2 of the Convention. It may be subject to editorial revision.
In the case of Gusinskiy v. Russia,
The European Court of Human Rights (First Section), sitting as a Chamber composed of:
Mr C.L. Rozakis, President,
Mr P. Lorenzen,
Mrs F. Tulkens,
Mrs S. Botoucharova,
Mr A. Kovler,
Mr V. Zagrebelsky,
Mr K. Hajiyev, judges,
and Mr S. Nielsen, Section Registrar,
Having deliberated in private on 29 April 2004,
Delivers the following judgment, which was adopted on the last-mentioned date:
PROCEDURE
1. The case originated in an application (no. 70276/01) against the Russian Federation lodged with the Court under Article 34 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms ("the Convention") by a Russian and Israeli national, Mr Vladimir Aleksandrovich Gusinskiy ("the applicant"), on 9 January 2001.
2. The applicant was represented by CMS Cameron McKenna, lawyers practising in London. The Russian Government ("the Government") were represented by Mr P. A. Laptev, Representative of the Russian Federation at the European Court of Human Rights.
3. The applicant alleged, in particular, that his detention on remand was unlawful and arbitrary.
4. The application was allocated to the First Section of the Court (Rule 52 § 1 of the Rules of Court). Within that Section, the Chamber that would consider the case (Article 27 § 1 of the Convention) was constituted as provided in Rule 26 § 1.
5. By a decision of 22 May 2003, the Court declared the application partly admissible.
6. The applicant and the Government each filed observations on the merits (Rule 59 § 1). The Chamber having decided, after consulting the parties, that no hearing on the merits was required (Rule 59 § 3 in fine), the parties replied in writing to each other"s observations.
THE FACTS
I. The circumstances of the case
7. The applicant was born in 1952.
8. The circumstances of the case, as submitted by the parties, are as follows.
A. The initial investigation against the applicant
9. The applicant is the former Chairman of the Board and majority shareholder of ZAO Media Most, a Russian private media holding company, comprising NTV, a popular television channel.
10. On 2 November 1999 the applicant was interviewed by the senior special cases investigator of the General Prosecutor"s Office (the "GPO"), Mr Nikolayev. It appeared from the transcript of this interview that the interview concerned an investigation into a State-owned enterprise known as FGP RGK "Russian Video" ("Russian Video") in respect of the transfer of a broadcasting licence to a limited liability company, OOO "Russian Video - 11th Channel" ("OOO Russian Video") in violation of various provisions of the Civil Code.
11. After the interview a witness record form was completed and signed by both the applicant and Mr Nikolayev. The applicant was allowed to review the notes made of the interview and to add his own comments. The investigating officer noted on the form that the applicant had been awarded the Friendship of the Peoples Order.
12. In 2000 Media Most had an intense controversy with OAO Gazprom, a natural gas monopoly controlled by the State, over Media Most"s debts to Gazprom.
13. After Gazprom had discontinued the negotiations on the debts, Media Most"s offices in Moscow were searched by special force units of the GPO and the Federal Security Service. A number of documents and other material were seized as evidence for an investigation into infringements of privacy allegedly carried out by the security staff of Media Most.
14. On 15 March 2000 Mr Nikolayev opened a criminal investigation against the applicant (criminal case no. 18/191012-98) in respect of allegations of fraud. This case was consolidated with the criminal investigation in the case no. 18/221012-98 against R., an executive of Russian Video which concerned allegations of embezzlement. The allegations in both cases related to the business relations between Russian Video and OOO Russian Video and in particular to the inclusion of Media Most in OOO Russian Video and an increase in the statutory capital which resulted in a redistribution of the shareholders" interests.
B. The applicant"s imprisonment on 13 June 2000
15. On 11 June 2000 the applicant was summoned to attend the offices of the GPO at 5.00 p.m. on 13 June 2000 to be questioned as a witness in relation to another criminal case. At the time when the summons was issued by the GPO the applicant was out of the country but nevertheless made arrangements to return to Russia. Upon his arrival at the GPO"s offices on 13 June 2000, the applicant was arrested and imprisoned in the Butyrka prison pursuant to an order made on 13 June 2000 by Mr Nikolayev.
16. The order stated that, pursuant to Articles 90 - 92 and 96 of the Code of Criminal Procedure ("CCrP"), Mr Nikolayev considered that the crime of fraud, of which the applicant was suspected, constituted a grave public threat and was punishable by imprisonment only, and that the applicant might interfere in establishing the truth in relation to the case and attempt to evade investigation and trial.
17. The applicant remained in custody until 16 June, during which time he was interrogated twice: on 14 and 16 June.
18. The interrogation of 14 June took place in the presence of the applicant"s lawyers. It was explained to the applicant before the interview that he was suspected of committing a large-scale fraud under Article 159 § 3 (b) of the Criminal Code. More particularly, the charges were based on the allegation that in 1996 - 97, by means of the establishment of various commercial entities (including Media Most), broadcasting functions were fraudulently transferred from Russian Video, a State-owned company, to OOO Russian Video, a private company, thereby stripping Russian Video of the 11th TV Channel, with a value of 10 million US dollars ("USD"). It was alleged that in 1997, the applicant, in concert with R., began using the 11th TV Channel for his own purposes, without payment to the State.
19. The applicant declined to comment in detail on the investigation, other than to state that he found it to demonstrate an ignorance of Russian law and a "political contract" against him.
20. In the record of the interview Mr Nikolayev noted that the applicant had been awarded the Friendship of the Peoples Order.
21. On 15 June 2000 the applicant"s lawyers lodged a petition with Mr Nikolayev complaining that the applicant"s arrest was unlawful as it did not comply with Article 90 of the CCrP, that the applicant was subject to an amnesty against imprisonment as a result of the award of the Friendship of Peoples Order and the Amnesty Act passed on 26 May 2000, and that the suspicions against the applicant were inconsistent, absurd and false.
22. In addition, the applicant"s lawyers lodged a complaint with the Tverskoy District Court of Moscow under Article 220 § 1 of the CCrP claiming that the imprisonment was unlawful and requesting the applicant"s immediate release. The grounds for the complaint were that the arrest order was issued in violation of Articles 90, 92 and 96 of the CCrP since there were no exceptional circumstances to justify the applicant"s detention before the laying of charges, nor any grounds for imprisonment on the basis of the charges made. The arrest order was issued with apparent political motivation and the imprisonment constituted an excessive restraint and was unnecessary. Furthermore, there were no grounds to suspect that the applicant intended to hide from the investigation nor any reason to believe that he would interfere with the investigation. Finally, the applicant was subject to an amnesty from punishment and preliminary imprisonment due to having been awarded the Friendship of the Peoples Order.
23. On 16 June 2000 Mr Nikolayev charged the applicant with fraud under Article 159 § 3 (b) of the Criminal Code. On the same day the applicant was interrogated in the presence of his lawyers. The applicant refused to sign the record of the interrogation because he did not understand the charges laid. The applicant noted on the record that he considered the charges to be legally absurd and that he did not admit any guilt in relation to them. The applicant again declared that the investigation was being used by the authorities to discredit him and demanded his immediate release from imprisonment.
24. On the same day, 16 June, Mr Nikolayev ordered the applicant"s release from custody in exchange of an undertaking not to leave the country. The applicant was released at 10 p.m. on 16 June 2000.
25. After the applicant"s release, Mr Nikolayev issued summonses for the applicant to appear for further questioning on 22 June and 3, 11 and 19 July 2000. The applicant attended for questioning but refused to answer the questions that were put to him.
26. The applicant asked Mr Nikolayev a number of times to permit him to leave the country for personal and business reasons. Mr Nikolayev refused without giving any detailed reasons.
C. The "July Agreement" and termination of prosecution
27. During the applicant"s imprisonment between 13 and 16 June 2000, the Acting Minister for Press and Mass Communications, Mr Lesin, offered to drop the criminal charges against the applicant arising out of the Russian Video matter if the applicant sold Media Most to Gazprom at a price to be determined by Gazprom.
28. Whilst the applicant was in prison, Gazprom asked him to sign an agreement in return for which the applicant was told that all criminal charges against him would be dropped. The agreement between Gazprom and the applicant was signed on 20 July 2000 (the "July Agreement") and included in Annex 6 a provision calling, among other things, for the cessation of the criminal prosecution against the applicant in relation to Russian Video and for a guarantee of his security. This provision read as follows:
"The Parties realise that a successful implementation of the Agreement is only possible when individuals and legal entities acquire and exercise their civil rights by their own will and in their own interests, without any compulsion by other parties to make any such acts. The above currently requires meeting certain interrelated conditions, namely:
- termination of the criminal prosecution against Mr Vladimir Aleksandrovich Gusinskiy under the criminal case initiated against him on 13 June 2000, his re-classification as a witness in the said case, suspension of the restraint in the form of an order not to leave. In case this condition is not ensured, the Parties are relieved of performance of their obligations hereunder;
- provision to Mr Vladimir Aleksandrovich Gusinskiy and other shareholders (stockholders) and executives of the [Media Most subsidiaries] of guarantees of their security and protection of their rights and freedoms, including the right freely to travel, to choose the place of stay and residence, freely to leave the Russian Federation and to return to the Russian Federation without any obstacles;
- refraining from taking any steps, including making public statements, dissemination of information by the Organisations, their shareholders and executives, causing damage to the fundamentals of the constitutional regime and violation of the integrity of the Russian Federation, undermining the security of the State, incitement of social, racial, national and religious discord, leading to discrediting institutions of the Russian Federation State power."
29. Annex 6 was signed by the parties and endorsed by the signature of Mr Lesin.
30. Following the signing of the "July Agreement", the criminal prosecution against the applicant in connection with Russian Video was stopped by a stay of prosecution and restraint cancellation order made by Mr Nikolayev on 26 July 2000. The order read as follows:
"The analysis of the evidence confirms the illegal nature of [the applicant"s] doings. However, the actions of the head of ZAO Media Most V.A. Gusinskiy along with criminal legal norms contain the elements of substantive law. In view of the specific nature of this action it is impossible to attribute it to separate legal spheres.
In the course of the investigation V.A. Gusinskiy understood the unlawfulness of the acquisition of the right to another"s property and in this connection he provided a reimbursement for the damage he caused, having assigned his share in the statutory capital of OOO "Russian Video-11th Channel" to the State. Apart from that, he significantly made up for the harm caused to the interests of the State by voluntarily transferring ZAO Media Most shares to a legal entity controlled by the State.
The steps taken by the accused can be viewed as extenuating circumstances and they evidence his sincere repentance which in conjunction with other positive characterising details and the lack of past criminal record allows a decision to be taken to relieve V.A. Gusinskiy from criminal prosecution."
31. Simultaneously the restraint by way of the order not to leave the country was lifted. On that day the applicant left Russia and on 21 August 2000 went to his villa in Sotogrande, Spain.
32. Following the applicant"s departure from the country, Media Most refused to honour the "July Agreement", claiming that it had been entered into under duress.
D. Judicial review of the applicant"s arrest
33. On 20 June 2000 the Tverskoy District Court closed the proceedings initiated on the applicant"s complaint about the unlawfulness of the detention. The court found that the complaint could not be examined since the order of imprisonment had by this time been cancelled, and since only those actually detained could appeal against detention.
34. On appeal, this decision was upheld by the Moscow City Court on 11 July 2000.
E. The Media Most loan investigation
35. On 27 September 2000 Mr Nikolayev initiated a further criminal investigation against the applicant. The new charge was brought under Article 159 § 3 (b) of the Criminal Code and concerned fraudulent obtaining of loans by Media Most. The applicant was not provided with a copy of the order initiating the proceedings. However, according to the information gathered by the applicant"s lawyers, the criminal investigation was instituted on the basis of an application filed by Gazprom with the GPO on 19 September 2000. Gazprom asked the GPO to investigate the spending of funds obtained by Media Most and, in particular, whether the loan complied with the activities permitted by the charter of Media Most, whether the funds were used for their intended purpose and whether the management of Media Most had violated any law in relation to the loans. Gazprom, a State-owned company, was involved as a guarantor of the loans.
36. On 1 November 2000 Mr Nikolayev issued a further summons for the applicant to attend the GPO on 13 November, to be presented with charges and for interrogation. The applicant did not attend.
37. As the applicant did not attend the GPO, on 13 November 2000 Mr Nikolayev amended the order for the applicant"s prosecution. He re-instigated the charges for fraud under Article 159 § 3 of the Criminal Code but in connection with another incident, and imposed a measure of restraint of imprisonment. The order was passed to the Russian National Interpol Bureau. The charges alleged that the applicant had fraudulently obtained loans.
38. The applicant was arrested in Spain pursuant to the international arrest warrant on 11 December 2000 and imprisoned in Spain on 12 December 2000. On 22 December 2000 the applicant was released from prison on bail of USD 5.5 million and confined to house arrest in his villa in Sotogrande.
39. Following the applicant"s lawyers" application, on 26 December 2000 the Tverskoy District Court of Moscow ruled that the initiation of the Media Most loan investigation had been unlawful because the evidence gathered by the investigating authorities had disclosed no elements of fraud sufficient to institute criminal proceedings.
40. On 5 January 2001 the Moscow City Court set aside the judgment of 26 December 2000 on the ground that no court appeal lay against investigating authorities" decisions to institute criminal proceedings.
41. Following proceedings in the Spanish courts, on 4 April 2001 a judgment was given in the applicant"s favour rejecting the request by the Russian authorities for the applicant"s extradition from Spain. Declining the extradition request the National Court (Audiencia Nacional) said:
"[I]t is possible to observe in the documents furnished by [the applicant]... certain noteworthy and peculiar circumstances - which are unusual in the sphere of judicial claims for fraud - which, although they do not themselves lead to the conclusion that we are dealing with an irregular claim filed for a political purpose, [illegible] that the Court cannot but consider [the applicant"s] argument as not completely without foundation as far as the facts and interferences are considered and as not inconceivable and not discountable on the basis of logical criteria and experience.
The Court considers the following circumstances of the case to be peculiar:
1. The agreement of 20 July 2000 ... of sale by [the applicant] to Gazprom-Media of a parcel of shares... [Annex 6] - a supplementary agreement which is not common in relationships between sellers and purchasers of securities - concludes with two signatures, one of which is the habitual signature of the representative of Gazprom-Media ... which appears in the body of the contract and in other annexes and another signature which at first sight does not coincide with [the applicant"s] normal signature - in the agreement, annexes and stamps in this extradition procedure. [The applicant] claims that this is the signature of a member of the Russian Government.
2. ... Six days after the date of the agreement, [the applicant], who stood accused in the proceedings [concerning Russian Video] with a promise not to leave the country, was exempted from liability in the said proceedings and the measure restricting his freedom was lifted...
3. [The applicant"s] statements at the extradition hearing with regard to the pressure and coercion suffered, which he gives as the reasons prompting him to sign the agreement of 20 July 2000...
4. The judgment of the Tverskoy District Court of 26 December 2000...
These peculiarities of the case must inevitably have legal significance for the judicial ruling on this extradition request since the fact that the Court has perceived them ... obliges it, for reasons of legal security and effective judicial protection ... to stretch to the extreme the judgment of double incrimination, analysing the grounds for the accusation in view of the need to provide due legal protection..."
F. Further developments
42. On 19 June 2002 Judge Merkushov, a Deputy President of the Supreme Court, lodged an application for supervisory review of the decisions of the Tverskoy District Court of 20 June 2000 and the Moscow City Court of 11 July 2000. The judge maintained that it was the lawfulness of detention rather than detention itself which should have been the subject of the judicial review. He requested the Presidium of the Moscow City Court to remit the case for a fresh examination by the Tverskoy District Court.
43. On 18 July 2002 the Presidium of the Moscow City Court granted the application.
44. On 26 September 2002 the Tverskoy District Court examined the substance of the complaint about the detention. At the hearing, the representative of the defendant, the GPO, argued that at the time of the applicant"s arrest he could have interfered with the course of justice because he had been the head of Media Most and therefore had unlimited possibilities to influence witnesses and had had access to written evidence. Furthermore, as the applicant had had dual citizenship and a travel passport, he could escape abroad. With regard to the applicant"s allegation that he had been entitled to an amnesty, the prosecutor noted that documentary proof that the applicant had indeed held the award had only been submitted on 15 June 2000, i.e. after the arrest, and the next day the applicant had been released. The Tverskoy District Court confirmed the reasons of the GPO. It found that, in the light of the explanations of the representative of the GPO, the wording of the detention order of 13 June 2000 could not have been seen as strained and hypothetical. As to the award, the court found that the criminal procedure law contained no restriction on application of measures of restraint to a person subjected to an act of amnesty.
II. Relevant domestic law
A. The Code of Criminal Procedure of 1960,
as in force at the relevant time
Article 5. Circumstances entailing termination of prosecution
"A criminal prosecution cannot be started, or, if already started, shall be stopped if...
4) there has been passed an act of amnesty which relieves [the person concerned] from punishment..."
Article 89. Measures of restraint
"If there are sufficient reasons to believe that the accused will flee from the investigation or court, or will interfere with the establishment of the truth in the case, or will engage in criminal activities...one of the following measures of restraint may be applied: an order not to leave the place of residence, personal guarantee or guarantee of a non-governmental organisation, taking into custody..."
Article 90. Imposing measure of restraint on suspect
"In exceptional circumstances, a measure of restraint may be imposed on a suspect who has not been charged. In such a case, charges must be brought against the suspect ten days after a measure of restraint is imposed. If no charges are brought within the period specified, the measure of restraint is to be revoked."
Article 91. Circumstances to be considered when imposing measure of restraint
"When the need for imposing a measure of restraint is considered and the measure of restraint is imposed... the circumstances to be taken into account must be... the gravity of the charges brought and the suspect"s or defendant"s personality, occupation, age, health, family status and other circumstances."
Article 92. Ruling or decision to impose measure of restraint
"A measure of restraint is to be imposed by a ruling rendered by an inquiry officer, investigator, prosecutor, or by a reasoned finding rendered by a court, which must specify the offence of which the person is suspected or accused and the grounds for imposing the measure of restraint. The person concerned must be informed of the ruling or decision and, simultaneously, of the procedure for bringing a complaint against the decision to impose restraint.
A copy of the ruling or decision must be immediately provided to the person on whom a measure of restraint has been imposed."
Article 96. Taking into custody
"Taking into custody is to be imposed as a measure of restraint ... for offences punishable by imprisonment of more than one year. In exceptional circumstances, this measure of restraint may also be applied to offences punishable with imprisonment of less than one year..."
B. Fraud
45. Article 159 § 3 (b) of the Criminal Code of 1996 provides, insofar as relevant:
"Fraud, i.e. theft or acquisition of another"s property by misrepresentation or abuse of trust, ... [committed on] a large scale ... shall be punishable by five to ten years" imprisonment with or without expropriation."
C. Amnesty
46. On 26 May 2000 the State Duma adopted the Decree "On Amnesty in Commemoration of the 55th Anniversary of the Victory in the Great Patriotic War of 1941 - 45 (the "Amnesty Act"). It entered into force on 27 May 2000. The Amnesty Act provided as follows:
"2. [Convicted persons] shall be discharged from serving a prison sentence, irrespective of its length:...
(b) [if they are] awarded orders or medals of the USSR or Russian Federation;...
8. Criminal proceedings pending before investigating authorities and courts, which concern offences committed before the entry into force of the present Act, shall be terminated in respect of:...
(b) persons indicated in [section 2 (b)] of the present Act;..."
47. On 26 May the State Duma also adopted a Direction on the Application of the Amnesty Act. The Direction provided as follows:
"1. The [Amnesty Act] shall be implemented by:...
(b) investigating authorities in respect of persons suspected or accused of crimes, if these authorities conduct the proceedings concerning the crimes;...
3. The decision on the application of the Amnesty Act shall be taken individually in respect of each person. If the information on the person is insufficient, the decision on the application of the amnesty may be postponed until additional documents are received..."
THE LAW
I. Alleged violation of Article 5 of the Convention
48. The applicant complained under Article 5 of the Convention that his detention was effected in the absence of a reasonable suspicion of having committed an offence, did not comply with the domestic procedure and was ordered without regard to the provisions of the Amnesty Act. Article 5, insofar as relevant, reads as follows:
"1. Everyone has the right to liberty and security of person. No one shall be deprived of his liberty save in the following cases and in accordance with a procedure prescribed by law:...
(c) the lawful arrest or detention of a person effected for the purpose of bringing him before the competent legal authority on reasonable suspicion of having committed an offence or when it is reasonably considered necessary to prevent his committing an offence or fleeing after having done so;..."
A. Reasonable suspicion
49. First, the applicant alleged that both criminal cases against him were instituted without any legal basis.
1. Arguments of the parties
50. The Government contested this allegation. They maintained that the applicant"s detention on 13 June 2000 was motivated by a reasonable suspicion that he had committed a large-scale fraud punishable under Article 159 § 3 (b) of the CCrP.
51. The applicant contended that he had no case to answer. With regard to the Russian Video investigation, he submitted that his behaviour did not fall under the legal definitions of fraud and complicity. With regard to the Media Most loan investigation, he submitted that the GPO had in fact tried artificially to criminalise credit relations between two legal persons.
2. The Court"s assessment
52. The applicant claims that neither the Russian Video nor the Media Most loan investigations were based on a "reasonable suspicion".
The Court recalls first that in proclaiming the "right to liberty", Article 5 § 1 is contemplating individual liberty in its classic sense, that is to say the physical liberty of the person (see Engel v. the Netherlands, judgment of 8 June 1976, Series A no. 22, § 58).
Since the Russian authorities did not physically detain the applicant in connection with the Media Most loan case, the applicant cannot claim to be a victim of a breach of Article 5 in this respect. The Court will therefore limit its examination of the existence of a "reasonable suspicion" with the Russian Video case.
53. The Court reiterates that in order for an arrest on reasonable suspicion to be justified under Article 5 § 1 (c) it is not necessary for the police to have obtained sufficient evidence to bring charges, either at the point of arrest or while the applicant is in custody (see Brogan and Others v. the United Kingdom, judgment of 29 November 1099, Series A no. 145-B, § 53). Neither is it necessary that the person detained should ultimately have been charged or taken before a court. The object of detention for questioning is to further a criminal investigation by confirming or discontinuing suspicions which provide the grounds for detention (see Murray v. the United Kingdom, judgment of 28 October 1994, Series A no. 300-A, § 55). However, the requirement that the suspicion must be based on reasonable grounds forms an essential part of the safeguard against arbitrary arrest and detention. The fact that a suspicion is held in good faith is insufficient. The words "reasonable suspicion" mean the existence of facts or information which would satisfy an objective observer that the person concerned may have committed the offence (see Fox, Campbell and Hartley v. the United Kingdom, judgment of 30 August 1990, Series A no. 182, § 32).
54. The Court points out that it has once found a violation of Article 5 § 1 (c) where a person was detained on charges of misappropriation of State funds even though his actions - granting funds in assistance and loans to developing countries - could in no way imply criminal liability for decisions of this nature (see Lukanov v. Bulgaria, judgment of 20 March 1997, Reports of Judgments and Decisions 1997-II, §§ 42 - 46).
55. The present application is, however, different. In the Russian Video case, the investigating authorities suspected the applicant of having fraudulently, by a number of sham transactions, deprived a State-owned company of the right to broadcast TV signals. The authorities evaluated the damage caused to the State at USD 10 million and qualified the applicant"s actions as a criminal offence under Article 159 § 3 (b) of the CCrP.
The Court considers that the evidence gathered by the investigating authorities could "satisfy an objective observer" that the applicant might have committed the offence.
B. Lawful detention
56. The applicant alleged next that his detention was not "lawful" because the domestic procedure was not observed. In particular, there had been no "exceptional circumstances" required by Article 90 of the CCrP to justify his detention before the laying of charges. Furthermore, contrary to the requirements of Article 89 of the CCrP, there had been no evidence to show that he would flee the investigation or interfere with the establishment of the truth if he remained at large.
The applicant also complained that his detention was not "lawful" because by virtue of the Amnesty Act he was exempt from criminal prosecution.
1. Arguments of the parties
(a) The Government
57. The Government contested these allegations.
58. First, with regard to the compliance with the domestic procedure, they admitted that Article 90 of the CCrP did not include a list of "exceptional circumstances" in which detention was possible before the laying of charges. However, such circumstances were to be determined individually in each particular case.
The Government asserted that the applicant had been suspected of a serious crime - large-scale concerted fraud. The crime constituted a grave public threat and was punishable by imprisonment only. Therefore, the investigative authorities had decided to take the applicant into custody. Article 96 of the CCrP, as in force at the material time, permitted detention on the ground of seriousness of the offence alone.
Besides, the investigating officer had suspected that the applicant might abscond. The suspicion had been caused by the applicant"s being aware that on charges of a similar offence in a different criminal case another person, R., had been arrested due to his engagement in criminal activities in respect of Russian Video. The applicant had also been aware of the seriousness of the crime he had been suspected of and of a possibility of his preventive arrest. The fears that the applicant might go into hiding had later turned out to be justified.
59. Secondly, with regard to the amnesty, the Government submitted that under section 8 of the Amnesty Act all criminal proceedings against persons awarded medals and orders of the USSR or Russia were to be stopped regardless of the gravity of the charges.
On 28 June 2000 the Amnesty Act was amended in such a way that the offence imputed to the applicant under Article 159 § 3 (b) of the CCrP was no longer in the list of the offences to which the amnesty extended.
In any event, the criminal laws did not prohibit the detention of persons entitled to benefit from the amnesty.
The Government also asserted that at the time of the arrest the investigating authorities did not know that the applicant was awarded the Friendship of the Peoples Order. The investigating authorities first learned about it at the time of the applicant"s release on 16 June 2000. Under the law, once the investigating officer learned about the award he s