Тема межнациональных конфликтов становится в последние годы едва ли не самой больной и острой. Бытовой национализм сплошь и рядом перерастает в массовые вспышки агрессии. Терроризм с национальной окраской становится реальной мировой угрозой. Ксенофобские настроения часто умело подогреваются, маскируются под патриотизм. Как вырулить из этой ситуации, избежать трагедии? Сегодня наш обозреватель Михаил Рутман беседует на эту тему с известным правозащитником, ведущим экспертом Санкт-Петербургского гуманитарно-политологического центра «Стратегия» Антуаном Аракеляном.
— Позволю себе, Антуан Гургенович, для начала отвлечься от вашего официального статуса и задать вам вопрос просто как «лицу кавказской национальности». Прошу прощения за термин, мы его в газете не употребляем, хотя часто слышим...
— Терминология в данном случае имеет существенное значение. Словосочетание «лицо кавказской национальности» появилось на уровне дежурного районного отделения милиции. Ему надо было как-то определить категорию граждан, зарегистрированных в книге происшествий. Новоизобретенный термин пошел дальше, стал появляться во всех отчетах, его подхватили журналисты... Думаю, совершенно очевидно, что он некорректен с любой точки зрения. Это язык вражды. Более корректно было бы «кавказцы» или «выходцы с Кавказа». Но что является определяющим фактором? Внешность! А если человек уже на протяжении нескольких поколений живет в Петербурге? Есть русские, похожие на цыган, есть чеченцы, похожие на русских. Однозначного ответа нет... Другой некорректный термин — «шахидка». «Шахид» в переводе — это защитник веры. У нас же это часто становится синонимом террориста-подрывника. Фактически происходит легитимизация преступника как защитника веры. Это прямое оскорбление чувств мусульман. Корректно было бы — экстремист или террорист с религиозным лозунгом.
— Так вот, как вам, кавказцу, сегодня живется в Петербурге?
— Мне трудно здесь абстрагироваться от роли правозащитника. Когда вижу, как на улице милиция задерживает выходцев с Кавказа или из Средней Азии, всегда вмешиваюсь, пытаюсь разобраться. Мне часто звонят, просят помочь, я иду в милицию, в прокуратуру.
— Но вас и самого, наверное, иногда задерживают?
— Конечно. У меня это происходит не только в Петербурге, но, поскольку я много езжу, во всех регионах России. В самолете, в поезде, в аэропортах, гостиницах. Особенно славится этим Москва. Там и чаще задерживают, и больше поборы с мигрантов. Когда милиционеры задерживают меня, я использую эту ситуацию для исследования — наблюдаю, как они подходят, как разговаривают, что требуют. Их действия строго регламентированы инструкциями, и я пытаюсь добиться, чтобы они соблюдались. На какой-то стадии разговора выясняется, что у стражей порядка «особое» отношение к кавказцам — «понаехали, террористы, торгуют наркотиками» и прочее. Бывает, что доходим до отделения милиции, и там они иногда уже придумывают другие поводы для задержания — улицу не там перешел, сопротивлялся, находился в нетрезвом виде или в состоянии наркотического опьянения. Атмосфера в отделениях преимущественно ксенофобская. Значительная часть милиционеров побывала в Чечне. А после этого кавказофобия становится глубинной и устойчивой.
— Ксенофобия у нас прогрессирует?
— К сожалению, да. Это подтверждается и результатами независимых исследований, и все учащающимися происшествиями, которые у всех на слуху. Здесь работают многие факторы — и острые социальные проблемы, и война в Чечне, и усиление миграционных потоков. Со стороны определенных сил идет и откровенная манипуляция общественным сознанием, вбрасывание лозунгов типа «Россия — для русских», подтасовка цифр и фактов. К сожалению, часто такая ситуация подогревается и местными властями, использующими этнонационализм как ресурс для политической мобилизации. К примеру, в Краснодарском крае, где очень сильны миграционные потоки. Еще недавно там была очень острая проблема с турками-месхетинцами. Теперь, когда США предложили им свободный въезд, их место заняли езиды — 4 тысячи на пятимиллионный Краснодарский край. Но на них пытаются переложить вину за массу социальных проблем. Эта политическая риторика местной элиты впрямую способствует созданию конфликтной ситуации в обществе.
— Все это так. Но, согласитесь, для беспокойства поводы все-таки есть. Исламский мир активизируется, действуют этнические преступные сообщества, расширяются каналы поставки наркотиков с Востока...
— Этнические группировки существуют во всем мире. Но у нас правоохранительные органы сплошь и рядом сами их «структурируют и опекают», получая с них «откаты». Это выгодно милиции.
— А угроза терроризма тоже преувеличена?
— Она, конечно, есть. Но кто ее реально измерил и кто может поручиться, что реакция на нее адекватна? Не секрет, что эта угроза часто используется для оправдания разного рода беззаконий, допускаемых как администрациями регионов, так и правоохранительными органами. «Вы, что, не знаете, какое сейчас время!» — мне приходилось это фразу слышать множество раз на всех уровнях — от вахтера в гостинице до губернатора края. Но стоит только «из благих побуждений» нарушить закон — реакция, скорее всего, тоже будет беззаконной. Так мы проблему не решим, а только усугубим ее.
— В последнее время идет много разговоров о том, что Петербург — «столица российского фашизма»...
— Судя по числу зафиксированных преступлений с национальной направленностью, он попадает в первую четверку вместе с Москвой, Московской об-ластью и Воронежем. Недавно мы встречались с представителями Евросоюза, которые специально изучали этот вопрос. Петербург ими зафиксирован как «проблемная зона». По имеющимся данным, всего в России около 50 тысяч молодых людей вовлечены в экстремистские группировки. Из них порядка 15 тысяч — в Петербурге. Это существенно больше, чем даже в Москве. Такая репутация города — один из факторов, обусловивших уменьшение иностранного туризма.
— Вот такие исследования их и отпугивают!
— Здесь уже вопрос мировоззренческий. Надо ли выносить сор из избы? Думаю, надо — чтобы ее вычистить. Эти данные мы озвучиваем на медиаполе и разного рода публичных площадках — конференциях, семинарах, «круглых столах». Как правило, представители исполнительной власти в них не участвуют. Недавно вместе с одним из швейцарских фондов и Главным управлением МВД по Северо-Западу мы завершили пилотный проект — двухдневные семинары с руководителями правоохранительных органов и лидерами национально-культурных объединений. Позиции, цифры, данные, анализ обстановки. Во всех регионах на открытии присутствовали их главы, начальники ГУВД или их замы. И только в Петербурге пришли лишь начальники районного звена, очень недовольные — им приказали явиться накануне вечером. Такое же отношение здесь и ко всем остальным нашим мероприятиям.
— Почему так, как вы думаете?
— Петербург — особый город. Традиции толерантности всегда здесь ассоциировались не с властью, а с интеллигенцией. Здесь этот слой традиционно велик. Власть когда больше, когда меньше прислушивалась к нему. К сожалению, после Собчака пошел курс на последовательное сворачивание правозащитной деятельности. Упразднены существовавшие в Ленсовете комиссии по правам человека и по общественным объединениям. Была ликвидирована должность уполномоченного по правам человека в составе правительства города. А ведь у нас она появилась впервые в России, в 1995 году! Сейчас ее восстановили, но выбрать достойную кандидатуру так и не удается. С 1997 года Законодательным собранием проведены 10 «невыборов»! А в регионах России таких уполномоченных уже 32. При губернаторе Яковлеве межэтнические проблемы стали затушевываться — у нас, дескать, ничего такого нет, мы все петербуржцы...
В отличие от других регионов национально-культурные организации в Петербурге — это в большинстве своем чистые фантомы. В них не вкладывается средств, они не имеют никаких реальных механизмов развития и гармонизации этнической палитры города. Правоохранительные органы крайне неохотно идут на то, чтобы признать национальный мотив в преступлениях против «инородцев». По нашим данным, достоянием общественности становится лишь один из семи таких случаев. Есть примеры и противоположного плана. Недавно произошла драка в ночном клубе, в которой участвовали африканцы и местные. При освещении этого события, наоборот, был сделан акцент на расовое противостояние, хотя, возможно, его изначально и не было. Даже мои слова о том, что, скорее всего, это бытовая драка, в СМИ были искажены — я якобы усмотрел здесь национальный мотив и отголосок недавних парижских событий.
— Давайте переведем разговор в конструктивное русло. Вы можете предложить реальный инструмент для решения этих проблем?
— Ничего нового здесь придумывать не надо — эти инструменты давно работают во всем цивилизованном мире. Гражданский контроль — необходимая принадлежность любого государства, стремящегося к тому, чтобы стать правовым. Стабильность и позитивная атмосфера в значительной части зависят от региональных лидеров, ставящих общенациональные интересы выше сиюминутных, местечковых и узкокорпоративных выгод. Необходима установка на неприятие расизма, этнофобии, этнонационализма. Нужна жесткая правоприменительная практика, жесткое противодействие политическому и религиозному экстремизму!
Качественные методики по данной проблематике разработаны в центре «Толерантность» на базе СПбГУ. Проект «Ближний Кавказ», ориентированный на продвижение идеи толерантности в российском обществе, победил в номинации «Социальные проекты» международной организации IPRA Golden World Awards-2005 и впервые в российской истории удостоен почетного диплома Организации Объединенных Наций. Вместе с авторами проекта, студентками четвертого курса Санкт-Петербургского государственного политехнического университета, под руководством доцента Н. В. Шеляпина мы разработали спецкурс «Обучение толерантности», успешно апробированный на кафедре. Эти работы нашли позитивное отражение в выигранных на конкурсной основе центром «Стратегия» проектах в рамках федеральной целевой программы «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001 — 2005 годы)» .
В свое время, кстати, эту программу продвигала вице-премьер правительства РФ В. И. Матвиенко. Мы передали наши предложения в рабочую группу по разработке соответствующей петербургской программы, но пока оттуда ответа нет. Боюсь, что гора родит мышь. А ведь это должна быть долговременная всеобъемлющая городская программа — с участием педагогов, психологов, юристов, философов. Нужна комплексная система просвещения молодежи на всех уровнях — от детских садов до вузов.
— Но желаемая цель тоже не гарантирует полного счастья — пример тому политкорректная Франция, которая, несмотря на всю свою толерантность, получила недавние «арабские» бунты.
— Не считаю аналогию правомерной. Франция пожинает плоды своей многовековой колониальной политики. Мы же имели одно культурное пространство, у нас нет и не может быть этих застарелых обид. Но мне печально было видеть, как французские события с радостью восприняло наше маргинально-патриотическое крыло. Вот, дескать, к чему привела «доброта» французов к этим мигрантам!
Между тем миграционные процессы — вещь объективная, отражающая глубинные закономерности мировых процессов. Азия и Африка сейчас начинают «подавлять» Европу за счет своей высокой рождаемости. Есть основания для беспокойства и у россиян — в частности, тех, кто причисляет себя к русскому этносу. Средняя семья — один-два ребенка — не обеспечивает даже простого воспроизводства нации.
Грамотная демографическая политика — вот чем надо бы обеспокоиться истинным патриотам России. А не поиском врагов среди «чужаков», приводящим к гражданскому противостоянию внутри одной нации. Бороться с миграцией и мигрантами бессмысленно. Нужно просто просчитывать и регулировать миграционные потоки, направляя их в те регионы, где действительно необходимы рабочие руки. В этом смысле Франция может служить уроком — нельзя делать этот процесс стихийным. Уже не говоря о том, что эта «стихия» — идеальная кормушка для коррумпированных чиновников и сотрудников правоохранительных органов.
Петербургу на следующий год, как утверждает вице-губернатор Бланк, нужны 300 тысяч мигрантов. Этих людей надо разместить, обеспечить им социальные гарантии, адаптировать к нашей жизни. Необходима и серьезная просветительская работа с населением. А амбициозная задача войти в пятерку туристических городов Европы требует соответствующей инфраструктуры, сервиса и безопасного привлекательного климата. Ну и, конечно, нужна самая жесткая оценка со стороны руководства города всех преступлений, совершенных на национальной почве.
— Этого нельзя делать, пока точно неизвестен мотив. Часто, поторопившись, официальные лица заявляют о национальном экстремизме там, где потом оказывается обычная «бытовуха». Это только еще больше разжигает межнациональные конфликты.
— Конечно, до окончания расследования нужно делать соответствующие оговорки. Но речь о том, чтобы четко обозначить общую позицию абсолютного неприятия любых проявлений расовой дискриминации. Ксенофобия — признак ущербности человека, и наши политические руководители все время должны обозначать планку: мы — цивилизованное общество. Наличие или отсутствие этой планки выявляется соответствующими исследованиями. Пока их результат для Петербурга неутешителен. Мы начали программу «Содействие правовому мониторингу деятельности и условиям работы правоохранительных органов и адекватному освещению проблематики в СМИ». Каждая из трех составляющих и их сумма способны существенно улучшить климат в городе, развивать компетентность и ответственность. Надеемся, старейшая городская газета с ее взвешенной позицией поддержит эти усилия в интересах города и людей.
— Будем надеяться, что руководство города разделит вашу тревогу и сделает соответствующие выводы. Спасибо за беседу.
Михаил Рутман