На исходе лета столичный суд оправдал писателя Кирилла Воробьева, он же Баян Ширянов (или, как переводят этот псевдоним с наркоманского на русский, Шприц Уколов), обвиненного по статье УК в изготовлении и распространении порнографии. Впрочем, прокурор вроде бы собирается оправдательный приговор опротестовать, так что и крупный денежный штраф, и, при случае, пара лет тюрьмы автору "Пилотажей" по-прежнему угрожают.
Чего не скажешь о видном думце из ЛДПР (между прочим, родном внуке Юрия Андропова) Алексее Митрофанове, спродюсировавшем и разрекламировавшем порнографический фильм "Юлия" о саунно-самолетной связи премьер-министра одной незалежной державы с президентом маленькой, но гордой другой. Где трения, рассудил государственный муж, там и фрикции (по-английски это одно и то же слово). Или, вернее, там, где нет трений (а Украина с Грузией дружат домами), наверняка случаются фрикции.
Еще о политике - уже в сентябрьском (хоть и вышедшем в августе) номере московского мужского журнала опубликована фотосессия в садомазоприкиде Ксюши Собчак. Страшно даже представить, чем могут ответить на это Маша Гайдар и Жанна Немцова.
Между тем удачный соскок со статьи УК "Незаконное изготовление и распространение порнографической продукции" первым продемонстрировал наш земляк Сергей Прянишников. Тоже, кстати, политик, баллотировавшийся в губернаторы Петербурга. Заблаговременно внеся в устав своей фирмы параграф о соответствующей деятельности, Прянишников на голубом глазу утверждает, что изготовляет и распространяет порнографическую продукцию законно, тогда как под статью подпадают лишь незаконные действия.
Во всех остальных случаях дело может дойти до суда. А там решающее значение приобретают голоса экспертов - литературоведов, киноведов, сексологов. Народ они (кроме сексологов, но у тех свой интерес) небогатый и, будучи правильно сориентированы, примут единственно верное решение.
Среди традиционных отмазок кино- и видеопродукции фигурируют изобретенная питерскими хитрованами "жесткая эротика" ("порно", даже мягкое, наказуемо, а "эротика", пусть жесткая, - нет) и кивок в сторону новейшей тенденции мирового кинематографа. А тенденция эта, по словам экспертов, такова: каждый уважающий себя серьезный режиссер норовит, начиная с первых фильмов "Догмы", вставить в картину пару-тройку сугубо порнографических эпизодов: "19 пальм", "9 песен", и так далее.
Эксперты, конечно, лукавят. В серьезном кино теперь и впрямь показывают "крупным планом половые органы в рабочем состоянии" (таково одно из школярских определений порнографии), откровенно издеваясь над запретами, но утилитарный умысел в таком показе отсутствует. Тот самый умысел, который в области печатной продукции привел к появлению "книжек в одну руку" (one-hand-book), названных так, потому что another hand должна в процессе чтения заниматься другим делом.
Да и непонятно, чем такая книга хуже любой другой покупке в "магазине для взрослых". И почему должна подпадать под более строгие санкции типа: "Руки на одеяло!".
В литературе все вообще сложнее. "Одноруких книг" больше не выпускают - их полностью вытеснила соответствующая видеопродукция. Порнографический умысел изредка присутствует, но речь в таких случаях, как мне кажется, идет единственно о авторском, а не о читательском самоудовлетворении. Существительное "порнография" и прилагательное "порнографический (-ая)" употребляются сплошь и рядом не по делу - как ругательство и, в иных случаях, как страшилка. И, кстати, многие издатели (да и писатели), дуя на воду, избегают их как огня. Хотя редкая книга выходит сегодня без одной-двух голых дам на обложке и сплошного Содома с Гоморрой внутри. Жесткая эротика - сколько влезет, порнография - ни в какие ворота!
"Заметьте, что в моей книге нет ни одного подпадающего под определение "порнография" натуралистического описания полового акта", - с гордостью говорит мне все тот же Баян Ширянов, рукопись нового романа которого находится на рассмотрении в "Лимбус Пресс". И натуралистические описания в талантливейшем, кстати, романе "Содом Капустин" и впрямь отсутствуют. Потому что совокупляются там не люди, а какие-то жуки. То есть они и люди, и жуки одновременно, причем от сцены к сцене их внешний вид и функциональные возможности самым фантастическим образом меняются. Зато совокупляются они в трехсотстраничном романе страницах так на двухстах восьмидесяти пяти.
Ровно сто лет назад в Австро-Венгерской империи обвинили в порнографии драматурга Франца Ведекинда - первого в мире поборника сексуального просвещения подростков. Без малого пятьдесят лет назад запретили "Лолиту". Без малого пятнадцать лет назад накинулись на издателей рижской "клубничной" газеты "Еще". Без малого пять лет назад взялись за Владимира Сорокина "Идущие вместе". В порнографии пробовали обвинить и сугубо академическое издание - "Большой словарь мата"!
Спроси у специалиста, что такое порнография, - и в ответ услышишь какую-нибудь глупость. В лучшем случае - благоглупость (типа того, что с детьми, с животными или с трупами - порнография, а с живыми полововзрослыми людьми - жесткая эротика). Спроси у законодателя - он переадресует твой вопрос специалисту, и далее - по описанной в начале статьи схеме. Спроси у обывателя - и он назовет порнографией что-нибудь вроде роста цен на бензин, или "Кривого зеркала" на телевидении, или игры сборной России по футболу. И будет прав!
Потому что порнография это не когда совокупляются. Порнография это когда оскорбляют вкус, здравый смысл и общественную мораль. И судить за это стоило бы разве что судом Линча. Но самосуд у нас не в чести - не в Астраханской области живем. Не в чести главным образом потому, что никак не угадаешь, не сам ли ты окажешься его новой жертвой.
Считается, что дуракам закон не писан, но с законом о порнографии дело обстоит ровно наоборот: он дуракам написан, но не соблюдается даже ими!
Виктор Топоров