"В России/ две напасти:/ внизу власть тьмы,/ а наверху тьма власти". Один из популярных в России стишков, сочиненный Владимиром Гиляровским в конце XIX века, дает весьма точную характеристику положения дел, сложившегося много лет назад и принципиальным образом не изменившегося по сей день.
Каждый раз, когда мы сталкиваемся с необходимостью осуществления тех или иных реформ, а также просто с потребностью проведения определенных политических действий, приходится принимать во внимание явный дефицит российской демократии.
В высших эшелонах власти сосредоточены огромные полномочия. Реализуя их, политические лидеры и чиновники в малой степени учитывают мнение общества. Ход преобразований зависит от инициативы высокопоставленного реформатора, от того, насколько он пользуется поддержкой в различного рода элитах - бюрократической, военной, полицейской, хозяйственной, региональной. Благоприятное для реформ сочетание обстоятельств и интересов может способствовать быстрым переменам. И наоборот, если реформы застопорились на самом верху, дело не сдвинется с мертвой точки даже в том случае, когда снизу поступают сигналы о желательности преобразований. По сути дела, можно говорить о том, что российские реформы всегда носили авторитарный характер.
Этот характер оказывается полностью адекватен тому состоянию, в котором пребывает народ. Основная масса людей плохо разбирается в том, какие преобразования нужны стране, кто из руководителей действительно стремится к их осуществлению, какими методами можно добиться повышения благосостояния и обеспечения безопасности. Общество либо доверяет, либо не доверяет своему лидеру. В первом случае реформы могут какое-то время проходить успешно. Во втором - они тоже могут осуществляться, но при этом есть опасность возникновения серьезных конфликтов и кровопролитий. Соответственно, чтобы избежать такого рода эксцессов, реформаторы в России должны не столько заручиться сознательной поддержкой широких слоев населения, сколько снискать их любовь вне зависимости от осуществляемых действий.
Таким образом, получается удивительная картина. В отношениях с различными элитами реформатор должен принимать во внимание реальные интересы, действовать исключительно рационально. Призыв к совместным действиям на благо страны, как правило, не находит поддержки в этой сильно коррумпированной среде. А в отношениях с широкими слоями населения реформатор, напротив, должен делать упор на иррациональные ценности, должен не столько разъяснять характер намечаемых им перемен, сколько заставить народ полюбить его. Реформатора поддерживают тогда, когда любят. Что же касается обратного (можно ли снискать любовь народа реформами, осуществляемыми ради его же блага?), то обычно в российской практике на данный вопрос дается отрицательный ответ.
Авторитарный характер реформ
Нельзя сказать, что преобразования Горбачева носили субъективный характер. Объективными причинами реформ были нарастающий кризис экономики, падение мировых цен на нефть, а также невозможность сохранения равновесия в гонке вооружений. Однако в советском обществе того времени не имелось демократических механизмов, при помощи которых можно было бы стимулировать руководство страны к осуществлению реформ. Более того, общество в целом не осознавало необходимости глубоких преобразований, хотя и стремилось к осуществлению некоторых перемен. Скорее, можно говорить о том, что Горбачев пробуждал своими речами стремление к переменам, нежели о том, что сами люди подталкивали генсека к тем или иным практическим действиям.
Авторитарный характер реформ повлек за собой своеобразные последствия. Во-первых, преобразования вызревали медленно. Примерно на протяжении пяти лет общество не готово было отказаться от основных догматов социализма - прежде всего, от представления о необходимости сохранения доминирующего положения госсобственности. Во-вторых, к тому времени, когда сам Горбачев осознал необходимость радикальных реформ, выяснилось, что общество не готово принять комплекс болезненных преобразований. Номенклатура не видела в горбачевских реформах своего рационального интереса, а широкие слои, уставшие ждать обещанного генсеком процветания, расстались с иррациональными ожиданиями.
В чем Ельцин образца 1991 г. коренным образом отличался от Горбачева, так это в обладании реальным авторитетом. Авторитарность характера реформ, осуществленных Ельциным, вряд ли может быть поставлена под сомнение. Хотя российское общество к 1992 г. внешне обрело основные признаки демократии, нельзя говорить, будто страна осознанно восприняла необходимость болезненных экономических преобразований.
На первых выборах в Думу партия, возглавляемая Егором Гайдаром, так и не смогла заручиться поддержкой столь внушительной части избирателей, чтобы Ельцин доверил ей формирование нового правительства. Но на проводившемся одновременно с выборами референдуме был одобрен текст новой Конституции , предоставляющей президенту огромные полномочия. Общество, скорее, поддерживало авторитарную власть Ельцина, нежели осознанно стремилось к осуществлению рыночных преобразований.
В дальнейшем Кремль управлял страной, практически не считаясь ни с мнением общества, ни с позицией законодательной власти. А общество быстро откликалось на те политтехнологические импульсы, которые посылала ему власть. Оно стремилось сохранить свою веру в авторитарного лидера, всячески отвергая возможность сознательного выбора пути экономического развития.
Весьма характерно в этой связи то, что уже на парламентских выборах 1995 г. партия Гайдара, олицетворяющая собой курс на рыночные преобразования, вообще не смогла пройти в Думу. Но при этом на президентских выборах 1996 г. россияне вновь поддержали Ельцина. Лишь массированная пропагандистская волна позволила сохранить его у власти. В обществе пробудили иррациональные чувства - верность патриарху, веру в мудрость правителей, антикоммунистическую истерию, - и это обеспечило получение искомого результата.
Характерно также и то, что в 1993 г., когда общество еще в известной мере склонялось к поддержке Гайдара, экономическое положение было значительно хуже, чем в 1995 г. Тем не менее, симпатии к радикальным реформаторам резко сократились. Объяснить это можно накопившейся в обществе усталостью. Иррациональные ожидания быстрых позитивных перемен, пробужденные в августе 1991 г., какое-то время держались, а затем резко пошли на спад. Общество не отказалось от поддерживающей его веры в авторитарного лидера, но обвинило авторов реформ в том, что они не смогли обеспечить ожидаемые перемены.
Во второй половине 90-х гг. авторитарный характер власти оказался затушеван тем, что Кремль вступил в союз с олигархами. В стране заговорили не столько об авторитаризме, сколько об олигархическом капитализме. Однако на самом деле одно не противоречит другому. Усиление власти олигархии вовсе не означает развития гражданского общества. Просто Кремль нашел себе выгодного союзника в ситуации, когда личной харизмы Ельцина уже не хватало для управления широкими народными массами, жаждущими обрести нового кумира. Как только очередной харизматик появился, союз с крупным бизнесом стал распадаться.
Иногда высказывается мнение, будто лишь при Путине российская власть стала иметь авторитарный характер. На самом деле авторитарный характер она имела и при Горбачеве, и при Ельцине, и при Путине. Различия были связаны, скорее, с используемым в тот или иной период инструментарием и с личными склонностями того или иного лидера.
Авторитарный характер российских реформ не является случайностью и не является признаком злой воли отдельного правителя. Он определен общим характером ситуации. Власть не может при осуществлении преобразований опереться на общество, поскольку это общество само авторитарно. Оно плохо осознает свои интересы, но зато склонно к безоговорочной поддержке того лидера, которому доверяет. Сталкиваясь с ухудшением своего положения, широкие слои населения могут разочароваться в своем кумире, но при этом не приходят к попытке рационального анализа ситуации. Вместо этого общество обращает свою любовь на иного кумира, предоставляя тем самым ему возможность для осуществления очередного этапа авторитарных преобразований.
Но не следует думать, будто авторитаризм - тяжкая участь именно России. Он не является особенностью одной лишь нашей страны. Еще более авторитарный характер носят реформы в Китае - многолетнем мировом лидере по темпам экономического роста. Авторитарные начала были присущи драконам Юго-Восточной Азии - Сингапуру, Гонконгу, Тайваню, Южной Корее, - рванувшим вперед в 70-80-х гг. Да и на Западе - в Латинской Америке - демократический фон лишь четко оттенял явные авторитарные тенденции, проявившиеся в Аргентине при Карлосе Менеме, в Перу при Альберто Фухимори. А уж о чилийском опыте Аугусто Пиночета не надо даже особо говорить.
Более того, авторитарные начала в странах Восточной Европы, выбравших в целом демократический путь преобразований, явно имели место. Например, в Польше при Лехе Валенсе и в Хорватии при Франьо Туджмане. А в Венгрии значительная часть преобразований прошла еще при коммунистическом лидере Яноше Кадаре. Да и про рыночный социализм Иосипа Броз Тито в Югославии забывать не следует.
Народ еще не вышел из детства
История российских экономических реформ насчитывает уже порядка 200 лет. И все попытки преобразований подтверждают мысль о том, что реформатору приходится осуществлять свои действия в отрыве от общества, опираясь лишь на сравнительно узкий круг ближайших сподвижников. Если ему все же удается реализовать свои планы и дело переходит в стадию осуществления болезненных реформ, судьба реформатора обычно бывает весьма плачевной. Общество, не способное оценить важность трансформации, отторгает человека, решившегося на нестандартные действия.
Первые попытки преобразований либерального направления были предприняты в России в самом начале XIX столетия при молодом Александре I. Император был воспитан швейцарским учителем, сумевшим привить ему любовь к ценностям просвещенной монархии, ограниченной фундаментальными законами. Кроме того, вокруг Александра сформировался небольшой кружок молодых друзей (П.А. Строганов, Н.Н. Новосильцев, А.А. Чарторыйский, В.П. Кочубей), разделявших его взгляды и настроенных на осуществление реформ.
Как отмечал историк М. Сафонов, "Александр осуждал крепостное право с морально-этических позиций, явно осознавал необходимость его уничтожения. Но он боялся решительных и крутых мер, надеялся путем медленных и осторожных шагов постепенно прийти к намеченной цели".
Почему же необходимо было постепенное продвижение вперед? И в чем заключалась постепенность? Ответ на данные вопросы давал в своих рассуждениях граф Строганов. Он обратил внимание Александра на то, что "необходимо прежде начать с преобразований в администрации, нежели создавать конституцию в собственном смысле слова". Иначе говоря, речь шла о том, что вначале необходимо силами самодержавной власти преобразовать действующие в стране законы таким образом, чтобы обеспечить гарантии прав собственности. И лишь после этого можно закрепить гарантии прав, чтобы никакая посторонняя власть не смогла бы воспрепятствовать их осуществлению.
В этой связи стоит привести слова российского консерватора Дмитрия Рунича: "Русский народ еще не вышел из детства. С ним еще нельзя говорить о свободе. Быть может, его толкали слишком насильственно на путь цивилизации. Люди не спаржа, а народное просвещение не теплица, но оно бывает опасною миной, которая может взорвать на воздух целое здание".
Император должен был, пользуясь своим положением "отца отечества", сохраняя имеющиеся у него полномочия и ни с кем не делясь властью, осуществить комплекс реформаторских мероприятий, полностью не устраивающих ни дворянство, ни крестьянство. При этом он должен был надеяться на то, что преобразования будут приняты обществом просто благодаря авторитету преобразователя.
Характеризуя позицию одного из ведущих реформаторов того времени Михаила Сперанского, Я. Гордин отмечает: "...реформатор делал ставку на самодержавную волю императора, которая одна только и могла обеспечить радикальное реформирование системы... Жесткий централизатор Сперанский был сторонником либеральной политической системы, подразумевающей высокую личную независимость. Но эта независимость, по его убеждению, могла существовать в России, только будучи обеспечена сильной государственной властью. Здесь его позиция вполне совпадала с позицией зрелого Пушкина".
Александр I не сумел воспользоваться своим авторитетом и осуществить необходимые реформы. Одной из последних попыток был план его ближайшего сподвижника Алексея Аракчеева, согласно которому для освобождения крестьян от крепостной зависимости предлагалось начать широкую продажу помещичьих имений в казну "по добровольному на то помещиков согласию" и "на некоторых особенных правилах".
Слабость этого проекта состояла, в частности, именно в условии добровольности. Но даже если бы все помещики согласились на выкуп в казну, финансовые возможности государства не позволили бы завершить операцию в течение многих десятилетий.
История Горбачева очень напоминает историю Александра I. Оба реформатора сталкивались с похожими проблемами, пытаясь перевернуть общество, по большей части не готовое к преобразованиям. Оба реформатора, энергично начав готовить реформы с первых же дней своего правления, постепенно становились все более осторожными и консервативными. Наконец, оба реформатора, столь любимые российским народом в начале правления (когда никаких реформ не осуществлялось и любить их было еще не за что), постепенно теряли свою популярность. А вместе с популярностью теряли и возможность осуществить какие бы то ни было преобразования.
Брешь в нимбе
Не только действующая власть, но и те представители российской элиты, которые рассматривали себя в качестве возможных властителей, весьма скептически оценивали способность общества воспринять необходимость перемен. Об этом свидетельствует, в частности, восстание декабристов. Сама попытка восстания, в ходе которого офицеры опирались лишь на подчиненные им воинские части, свидетельствует об умеренности. Но даже в большей степени, нежели характер событий, об осторожности офицеров говорит проект общественного переустройства ("Русская Правда"), разработанный Павлом Пестелем.
Пестель был сторонником диктатуры Временного верховного правления. Он считал диктатуру, которая должна была сохраняться примерно на протяжении 10-15 лет, важнейшим условием успеха. Только она могла предоставить обществу защиту от "ужасов безначалия" и "народных междоусобий".
В отношении же преобразований Пестель был по-настоящему радикален. Он провозглашал уничтожение крепостного права. "Сие уничтожение рабства и крепостного состояния возлагается на Временное верховное правление яко священнейшая и непременнейшая его обязанность". Если найдется такой "изверг", который будет противиться, надо "такового злодея безызъятно немедленно взять под стражу и подвергнуть строжайшему наказанию яко врага Отечества и изменника противу первоначального коренного права гражданского".
Таким образом, получается, что и самодержавие, и его противники оказывались едины в главном - реформы могут носить только авторитарный характер. Лишь после того, как общество увидит позитивные плоды перемен, оно может стать более демократичным. Судить о необходимости авторитаризма россияне могли, в частности, глядя на опыт стран Запада. Те государства, которые сегодня являются образцом демократии, в XIX веке осуществляли реформы абсолютно авторитарными методами. Например, Франция в эпоху от Наполеона I до Наполеона III, Пруссия в начале столетия при Штейне и Гарденберге, опиравшихся на поддержку монарха. Демократического опыта трансформаций в Европе того времени имелось крайне мало.
Одним из тех, кто в России серьезно изучал зарубежный опыт, был граф Павел Киселев - один из самых опытных и вдумчивых государственных деятелей. Первую записку, называвшуюся "О постепенном уничтожении рабства в России", он представил Александру I еще в 1816 г. Он дружил с Пестелем, идейно был близок мятежным реформаторам, но нашел себя на службе императору. Первый свой реформаторский опыт Киселев получил в Дунайских княжествах, оккупированных российскими войсками. Затем был возвышен Николаем и привлечен к разработке стратегических проблем.
Киселев пришел к выводу, что освобождение крестьянства в Англии, Франции и Пруссии произошло тем способом, который для России неприемлем. Опасения графа были связаны с проблемой возникновения нестабильности и с тем, что общество могло не выдержать резких перемен, осуществляющихся без должного контроля сверху.
Первая по-настоящему радикальная реформа в истории России - отмена крепостного права - была проведена чисто авторитарным способом. Что же дало возможность императору осуществить перемены, сути и важности которых толком не понимала огромная и малообразованная страна? Об этом сам Александр II сказал Отто фон Бисмарку в ноябре 1861 г.: "Во всей стране народ видит в монархе посланника Бога, отеческого и всевластного господина. Это чувство, которое имеет силу почти религиозного чувства, дает мне корона, если им поступиться, образуется брешь в нимбе, которым владеет вся нация".
План реформы готовился бюрократическим аппаратом и утверждался лично императором. Преобразования были проведены так, как желала очень узкая, прогрессивно настроенная часть общества. Что же касается широких слоев, то, как и опасались реформаторы, народ воспринял преобразования неоднозначно. В результате авторитарная власть очень быстро стала терять свой авторитет. Слабость позиций реформаторов с каждым годом царствования Александра II становилась все заметнее и заметнее.
Консерваторы были недовольны радикализмом преобразований. Радикалы, напротив, полагали, что реформы были очень умеренными и общество не получило той степени свободы, которой заслуживало. Со временем все более сильными оказывались радикалы.
В России начинало доминировать мнение, согласно которому требуются более быстрые изменения, затрагивающие все стороны жизни. Самое непосредственное выражение нетерпения общества нашло в терроре, жертвой которого оказался сам император.
Последняя в предреволюционной России попытка осуществления авторитарных реформ связана с именем Петра Столыпина. На его долю пришлось завершение преобразований, начатых Александром II. Необходимо было высвободить инициативных крестьян не только из-под власти помещиков, но и из-под власти общины, которая не позволяла вести хозяйство капиталистическим способом.
Рядовая масса была заинтересована в сохранении положения дел, поскольку общинное землевладение служило гарантией против обнищания значительной части общинников. В принципе, можно было не разрубать гордиев узел насильственными методами и ждать, пока сами крестьяне дозреют до решения проблем. Однако Столыпин подчеркивал: "Ставить в зависимость от доброй воли крестьян момент ожидаемой реформы, рассчитывать на то, что при подъеме умственного развития населения, которое настанет неизвестно когда, жгучие вопросы разрешатся сами собой, - это значит отложить на неопределенное время проведение тех мероприятий, без которых немыслима ни культура, ни подъем доходности земли, ни спокойное владение земельной собственностью".
Столыпин надеялся на то, что удастся осуществить реформы сверху под контролем центрального правительства. А если понадобится, то и силой. И действительно, столыпинская реформа была осуществлена практически при сопротивлении всех влиятельных сил общества и без поддержки со стороны крестьянства. Премьер-министр вынужден был проводить принципиальные решения указом императора, не дожидаясь созыва Думы, где могла произойти обструкция.
Комментируя позицию Столыпина, Борис Федоров, занимавший пост министра финансов России в 1993 г., заметил: "Иными словами, народ пользы своей не разумеет (что, к сожалению, часто верно), а потому следует улучшать его быт, не спрашивая его мнения. Хирургическое вмешательство ради спасения пациента иногда необходимо даже против его собственной воли".
Признание одного крупного реформатора, написавшего фундаментальный труд о судьбе другого реформатора - своего предшественника, - весьма символично. Мнение о неизбежности авторитарного подхода к преобразованиям проносится в России сквозь века и передается от поколения к поколению. Так же обстояло дело и на Западе - до тех пор, пока становление рынка и гражданского общества не изменили коренным образом ситуацию и не вывели общество из круга авторитаризма. Сегодня мы в России постепенно подходим к подобной черте.