Статья 1192. Применение императивных норм. 1. Правила настоящего раздела не затрагивают действие тех императивных норм законодательства Российской Федерации, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права.

2. При применении права какой-либо страны согласно правилам настоящего раздела суд может принять во внимание императивные нормы права другой страны, имеющей тесную связь с отношением, если согласно праву этой страны такие нормы должны регулировать соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. При этом суд должен учитывать назначение и характер таких норм, а также последствия их применения или неприменения.
Комментарий к статье 1192
1. Статья 1192 является новой для российского законодательства в области международного частного права. Несмотря на указанную новизну, проблема взаимодействия коллизионных норм и императивных норм материального права являлась предметом разработки в отечественной доктрине <*>, равно как и возникала в правоприменительной практике <**>.
--------------------------------
<*> См.: Жильцов А.Н. Проблема применения императивных норм третьих стран в европейском международном частном праве // Законодательство и экономика. 1997. N 23 - 24. С. 37 - 48; Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970. С. 300 - 301; Садиков О.Н. Императивные нормы в международном частном праве // Московский журнал международного права. 1992. N 2. С. 71 - 83.
<**> См., например: Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. С. 20.
Теоретический фундамент современного понимания места императивных норм в международном частном праве составили концепции европейских и американских коллизионистов середины XX в. Среди этих концепций прежде всего необходимо назвать "теорию специальной связи" (Sonderanknupfung) немецких ученых В. Венглера и К. Цвайгерта <*>, "теорию анализа правительственного интереса" американского юриста Б. Карри <**>, концепцию норм непосредственного применения (regles d"application immediate) французского коллизиониста Ф. Францескакиса <***>. Указанные теории в той или иной мере повлияли на содержание ряда международных конвенций и национальных законов в области международного частного права.
--------------------------------
<*> См.: Wengler W. Die Anknupfung des zwingenden Schuldrechts im internationalen Privatrecht // Zeitschrift fur vergleichende Rechtswissenschaft. 1941; Zweigert K. IPR und offentliches Recht // Funfzig Jahre Institut fur Internationales Recht an der Universitat Kiel. Hamburg, 1965.
<**> См.: Currie B. Selected Essays on the Conflict of Laws. Durham, 1963.
<***> См.: Francescakis Ph. Quelques precisions sur les "lois d"application immediate" et leurs rapports avec les regles de conflits de lois // R.C.D.I.P. 1966. Vol. 55.
Современное международное частное право исходит из существования двух видов императивных норм - императивных норм внутреннего гражданского права и сверхимперативных норм. Нормы первого вида устанавливают пределы осуществления принципа автономии воли сторон во внутреннем гражданском праве и выражают интересы, имеющие большую значимость для соответствующего государства, чем вышеназванный принцип. Именно в этом смысле термин "императивные нормы" употребляется в ст. 422 ГК.
В ситуации, когда из-за наличия в правоотношении иностранного элемента оно попадает в сферу действия международного частного права, применение императивных норм законодательства страны суда может быть устранено как вследствие коллизионной отсылки к иностранному праву, так и в результате прямо выраженного выбора его сторонами. Устранение действия не только диспозитивных, но и императивных норм законодательства страны суда (lex fori) в результате подчинения правоотношения иностранному праву можно считать одним из устоявшихся принципов международного частного права. В соответствии с этим же принципом применение к правоотношению иностранного права означает применение как диспозитивных, так и императивных норм этого права <*>.
--------------------------------
<*> См., например: Лунц Л.А. Курс международного частного права. Ч. I. M., 1973. С. 329; Монастырский Ю.Э. Пределы применения иностранных законов в целях правосудия по международным спорам // Московский журнал международного права. 1996. N 3. С. 203; De Ly F. International Business Law and Lex Mercatoria. Amsterdam, 1992. P. 130.
Нормы, входящие во вторую группу, обычно именуемые сверхимперативными, нормами непосредственного применения и т.п. <*>, подлежат применению независимо от того, какое право признано компетентным применительно к конкретному правоотношению. Ни выбор права сторонами, ни действие коллизионных норм страны суда не могут устранить их применения. Такая особая императивность указанных норм есть следствие интересов, на защиту которых направлены указанные нормы, и выражаемой ими цели, имеющих особую значимость для издавшего эти нормы государства. Другими словами, государственная политика, выражаемая через эти нормы, настолько важна, что государство не может ни при каких обстоятельствах допустить подчинение соответствующих отношений иностранному праву.
--------------------------------
<*> Для обозначения рассматриваемой категории норм используется целый ряд терминов: нормы непосредственного, или обязательного, применения (Франция), приоритетные нормы (Голландия), абсолютные нормы (Швеция), вторгающиеся нормы (Германия) и др.
2. Признание существования сверхимперативных норм в международном частном праве является следствием, во-первых, усиливающегося государственного вмешательства в странах с развитой рыночной экономикой в сферу частноправовых отношений и, во-вторых, попытки придания большей гибкости традиционному коллизионному методу регулирования отношений с иностранном элементом, основным недостатком которого является безразличие к материальному результату процесса выбора права. Соответственно применение сверхимперативных норм предполагает не только ограничение принципа автономии воли сторон, но и корректирующее воздействие на право, подлежащее применению в силу коллизионной нормы при отсутствии выбора права сторонами.
При решении вопроса о том, является ли конкретная норма сверхимперативной, необходимо исходить из следующего. Зачастую прямо выраженное указание об особой территориальной и (или) персональной сфере действия конкретной нормы (квалифицирующий элемент) содержится в тексте самой нормы. В указанном случае сверхимперативную норму можно рассматривать как структурно состоящую из двух частей - материально - правового содержания и "квалифицирующего элемента". Однако и при отсутствии такого прямо выраженного указания конкретная норма может быть отнесена к категории сверхимперативных вследствие толкования судом ее цели и выражаемой ею законодательной политики, подлежащих рассмотрению через перспективу их значимости для издавшего норму государства. Поэтому круг сверхимперативных норм в каждой отдельно взятой правовой системе определить исчерпывающим образом невозможно.
Хотя неопределенность границ рассматриваемой категории норм является главным основанием для критики концепции норм непосредственного применения, вполне очевидно, что возможность установления исчерпывающего перечня сверхимперативных норм лишала бы данный институт необходимой гибкости и возможности оперативного реагирования на изменение общественных интересов. При этом необходимо иметь в виду, что и в области внутреннего гражданского права проведение четкой и однозначной разграничительной линии между императивным и диспозитивным законодательством невозможно без наделения суда правом определять юридическую силу нормы "путем ее толкования с учетом всех относящихся к данной норме факторов и обстоятельств" <*>.
--------------------------------
<*> Более подробно о соотношении императивного и диспозитивного законодательства в гражданском праве см.: Садиков О.Н. Императивные и диспозитивные нормы в гражданском праве // Юридический мир. 2001. N 7. С. 4.
Применительно к вопросу об определении круга сверхимперативных норм необходимо также учитывать подвижность границ указанной категории норм. Норма права, изначально характеризуемая как императивная лишь в смысле внутреннего гражданского права, может с течением времени вследствие изменения приоритетов правовой политики соответствующего государства получить толкование в судах как норма непосредственного применения, т.е. сверхимперативная.
3. Пункт 1 ст. 1192 относится к случаям, когда сверхимперативные нормы являются частью правовой системы РФ (законодательства страны суда). При этом речь идет о ситуации, когда право страны суда, т.е. российское право, не совпадает с правом, применимым к правоотношению сторон, что может быть результатом как действия коллизионной нормы, так и выбора права сторонами, так как при таком совпадении (когда применимым является также российское право) суду нет необходимости решать проблему коллизии норм своего законодательства и норм применимой правовой системы.
В случае если российское законодательство содержит норму, направленную на императивное подчинение себе соответствующего правоотношения, осложненного иностранным элементом, действие коллизионной нормы страны суда в соответствующей части игнорируется, а точнее, коллизионный вопрос в этой части вообще не ставится. Особо значимые государственные и общественные интересы, на обеспечение и защиту которых направлена сверхимперативная норма, имеют безусловный приоритет над общей целью коллизионного метода регулирования - обеспечением определенности в вопросах установления права, применимого к отношениям, осложненным иностранным элементом, достижением международной гармонии выносимых в разных государствах решений <*>.
--------------------------------
<*> Более подробно о соотношении института сверхимперативных норм и традиционной коллизионной методологии см.: Жильцов А.Н., Муранов А.И. Национальные кодификации в современном международном частном праве. Тенденции и противоречия в его развитии на пороге третьего тысячелетия // Международное частное право: Иностранное законодательство. М., 2001. С. 38 - 39, 45.
4. В статье 1192 делается попытка облегчить задачу суда, решающего вопрос о том, относится ли конкретная норма к категории сверхимперативных. Помимо норм, содержащих соответствующее прямо выраженное указание, к рассматриваемой категории относятся и нормы, направленные на регулирование названных в них отношений независимо от подлежащего применению иностранного права ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота. Как уже отмечалось, особое значение нормы устанавливается судом посредством ее толкования с учетом общих начал и принципов российского гражданского права, а также всех относящихся к делу фактических обстоятельств.
Какого рода нормы имелись в виду при создании ст. 1192, позволяет определить редакция этой статьи, содержавшейся в проекте раздела ГК о международном частном праве от 23 октября 1996 г. В соответствии с п. 2 ст. 1192 к нормам, регулирующим соответствующие отношения независимо от подлежащего применению иностранного права, относились, в частности, нормы об основных началах гражданского законодательства (ст. 1 ГК), о пределах осуществления гражданских прав (п. 1 ст. 10 ГК), о недействительности сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ч. 1 ст. 169 ГК), о свободе договора (п. 1 ст. 421 ГК).
К числу сверхимперативных следует также отнести положения п. 3 ст. 162 ГК о последствиях несоблюдения простой письменной формы внешнеэкономических сделок, предписания п. 2 ст. 414 КТМ, не допускающие устранение или уменьшение ответственности перевозчика за вред, причиненный жизни или здоровью пассажира, за утрату или повреждение груза и багажа либо за просрочку их доставки посредством соглашения сторон о подлежащем применению праве.
При определении того, какие нормы могут характеризоваться как сверхимперативные, небезынтересно обратиться к опыту зарубежных стран. Современная европейская доктрина и судебная практика относят к категории норм непосредственного применения нормы о защите прав потребителей, правила валютного законодательства, нормы антитрестовского законодательства, нормы, запрещающие золотые оговорки, нормы, содержащие экспортные и импортные ограничения, нормы, ограничивающие свободу договора в интересах защиты его более слабой стороны, некоторые правила о ценных бумагах, нормы, обеспечивающие проведение государственной политики в области страхования и банковской деятельности. Приведенный перечень позволяет сделать вывод о том, что к рассматриваемой категории могут относиться нормы как частноправового, так и публично - правового характера. Применительно к последним, в рамках международного частного права представляется возможным говорить лишь о частноправовых последствиях их применения. По общему правилу таким последствием является недействительность договора или его отдельного условия.
5. Положения о приоритетном применении национальных сверхимперативных норм нашли закрепление как в законодательных актах многих иностранных государств, так и в ряде многосторонних международных конвенций по вопросам международного частного права.
Среди законодательных актов, содержащих соответствующие положения, необходимо назвать Вводный закон 1896/1986 гг. к ГГУ (ст. 34), Закон Швейцарии 1987 г. (ст. 18), ГК канадской провинции Квебек 1991 г. (ст. 3076), Закон Италии 1995 г. (ст. 17).
К числу многосторонних международных конвенций, закрепляющих приоритетное применение сверхимперативных норм законодательства страны суда, относятся Гаагская конвенция о праве, применимом к отношениям по доверительной собственности и их признанию, 1985 г. (ст. 16(1)), Гаагская конвенция о праве, применимом к договорам международной купли - продажи товаров, 1986 г. (ст. 17), Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г. (ст. 11) и Римская конвенция 1980 г. (ст. 7(2)).
В отечественном международном частном праве попытка включения соответствующей нормы в законодательство была предпринята при разработке в 1991 г. проекта Закона СССР о международном частном праве. При этом действие нормы ограничивалось вопросами договорных отношений <*>. Впоследствии без указанных ограничений соответствующая норма была включена в Модель ГК для стран СНГ (ст. 1201(1)) и в существенной мере повлияла на национальное законодательство стран СНГ <**>.
--------------------------------
<*> См. ст. 28 проекта Закона СССР о международном частном праве // Материалы по иностранному законодательству и международному частному праву. Труды ВНИИСЗ. М., 1991. N 49.
<**> См. ст. 1259 ГК Армении 1998 г., ст. 1100 ГК Белоруссии 1998 г., ст. 1091 ГК Казахстана 1999 г., ст. 1174 ГК Киргизии 1998 г., ст. 1165 ГК Узбекистана 1996 г.
Отсутствие положений о приоритете императивных норм страны суда относительно подлежащего применению иностранного права в законодательстве некоторых государств, например в австрийском Законе 1978 г., в Законе Югославии 1982 г. и в ряде других, не означает, что соответствующие правовые системы отказались от возможности приоритетного применения своих императивных норм. Зачастую при отсутствии общей нормы в международном частном праве отдельные законы сами содержат указание о том, что они должны подлежать применению независимо от того, какая правовая система регулирует соответствующее правоотношение. К числу таких законов можно отнести Закон Великобритании о недобросовестных условиях договора 1977 г., бельгийский Закон о единоличном агенте по распространению товара 1961 г. и др. Указанный вывод подтверждается также практикой МКАС и ВТАК до вступления в силу третьей части ГК <*>.
--------------------------------
<*> См., например, решение Арбитражного суда от 5 сентября 1989 г. по делу N 180/1988 // Арбитражная практика за 1986 - 1991 гг. С. 36 - 38; решение Арбитражного суда от 25 апреля 1989 г. по делу N 139/1988 // Там же. С. 38 - 40; решение МКАС от 17 февраля 1997 г. по делу N 150/1996 // Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 177 - 182; решение МКАС от 17 марта 1999 г. по делу N 272/1997 // Розенберг М.Г. Указ. соч. С. 139 - 143.
6. В пункте 2 ст. 1192 рассматривается ситуация, когда сверхимперативные нормы входят в состав правовой системы, отличной от lex fori и не являющейся правовой системой, применимой к отношению сторон, но имеющей с ним тесную связь.
Норма о действии сверхимперативных норм третьих стран является новой для отечественного законодательства. Советская и в последующем российская доктрина международного частного права традиционно исходили из неприменимости таких императивных норм. Лишь относительно недавно проблема их применимости стала предметом рассмотрения в научной литературе России и стран СНГ <*>, и в 1996 г. положение о возможности применения императивных норм третьих стран было включено в раздел о международном частном праве Модели ГК для стран СНГ <**>.
--------------------------------
<*> См.: Садиков О.Н. Императивные нормы в международном частном праве. С. 71 - 84; Международное частное право: Современные проблемы / Отв. ред. М.М. Богуславский. М., 1994. С. 289; Мосс Д.К. Автономия воли в практике международного коммерческого арбитража. М., 1996. С. 73 - 78; Довгерт А.С. Правовое регулирование международных трудовых отношений. Киев, 1992. С. 74 - 84.
<*> В последующем институт применения сверхимперативных норм третьих стран нашел закрепление в ГК Белоруссии 1998 г. (ст. 1100), ГК Казахстана 1999 г. (ст. 1091), ГК Киргизии 1998 г. (ст. 1174), ГК Узбекистана 1996 г. (ст. 1165).
Теоретическую основу подхода, в соответствии с которым суд может принимать во внимание или применять сверхимперативные нормы третьих стран, составили указанные выше теории европейских и американских коллизионистов, впоследствии нашедшие закрепление в законодательстве и практике ряда европейских стран, а также в текстах многосторонних международных соглашений по вопросам международного частного права. Впервые соответствующее положение было включено в не вступивший в силу Единообразный закон о международном частном праве стран Бенилюкса 1969 г. В дальнейшем по пути признания возможной роли сверхимперативных норм третьих стран пошли разработчики ряда Гаагских конвенций в области международного частного права: соответствующие положения были включены в Гаагскую конвенцию о праве, применимом к дорожным происшествиям, 1971 г. (ст. 7); Гаагскую конвенцию о праве, применимом к ответственности производителя товаров, 1973 г. (ст. 9); Гаагскую конвенцию о праве, применимом к отношениям по доверительной собственности и их признанию, 1985 г. (ст. 16); Гаагскую конвенцию о праве, применимом к договорам о посредничестве и к представительству, 1978 г. (ст. 16). Важной вехой в становлении рассматриваемого принципа явилось включение положений о возможности применения императивных норм третьих стран в Римскую конвенцию 1980 г. (ст. 7(1)) и Межамериканскую конвенцию о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г. (ст. 11). Примером закрепления института применения сверхимперативных норм третьих стран в национальном законодательстве зарубежных стран может служить Закон Швейцарии 1987 г. (ст. 9) и ГК канадской провинции Квебек 1991 г. (ст. 3079).
Институт применения сверхимперативных норм третьих стран призван привнести в международное частное право механизм учета особо значимой законодательной политики тех государств, сфера интересов которых оказывается затронутой соответствующим отношением. Этот институт обеспечивает возможность коррекции результатов как выбора права сторонами, так и применения коллизионных норм страны суда. Другим достоинством рассматриваемого института является возможность предотвращения обхода сторонами императивных норм объективно применимого права, действие которых (за исключением лишь некоторых правовых систем, например США - ст. 187 Второго Свода коллизионного права США 1971 г.), как правило, устраняется в случае выбора права сторонами <*>. Как и все аналогичные положения, правила п. 2 ст. 1192 также имеют целью улучшить положение той слабой стороны договора, защита которой не была должным образом обеспечена другими нормами раздела VI.
--------------------------------
<*> Более подробно о проблеме "обхода закона" в международном частном праве см.: Муранов А.И. К вопросу об "обходе закона" // Московский журнал международного права. 1997. N 3. С. 42 - 76.
Следует отметить, что хотя в ст. 1192 отсутствует отдельное положение о действии сверхимперативных норм применимого права (права, избранного сторонами или подлежащего применению в силу коллизионной нормы), тем не менее, и это уже отмечалось выше, указанные нормы подлежат применению как составная часть компетентного правопорядка наряду с входящими в него диспозитивными и императивными нормами. Этот вывод также является логическим следствием того, что если п. 2 ст. 1192 допускает возможность применения сверхимперативных норм правовой системы, имеющей тесную связь с отношением, то тем более очевидна необходимость учета сверхимперативной законодательной политики правовой системы, имеющей наиболее тесную связь с отношением сторон (правовой системы, подлежащей применению вследствие коллизионной отсылки или выбора сторон).
7. Единственным критерием установления круга правовых систем, сверхимперативные нормы которых могут быть приняты во внимание в соответствии с п. 2 ст. 1192, является наличие тесной связи между соответствующей страной и отношением. Очевидно, что данное требование нельзя истолковать как требование "наиболее тесной связи", так как в этом случае комментируемое положение касалось бы лишь сверхимперативных норм объективно применимого права. В то же время очевидно, что просто связи также недостаточно. Представляется, что в качестве одного из основных критериев существования тесной связи можно рассматривать наличие у издавшего сверхимперативную норму государства интереса в ее применении к данной фактической ситуации. Иными словами, соответствующее отношение сторон должно затрагивать сферу интересов государства таким образом, чтобы было оправданным его подчинение законодательной политике государства.
К правовым системам, имеющим тесную связь с отношением, анализ доктрины и иностранной судебно - арбитражной практики позволяет отнести право места исполнения договора, право места делового обзаведения или места жительства одной из сторон, право страны, где товар поступил на рынок, право страны, рынок которой оказался затронут действиями сторон по договору, направленными на ограничение конкуренции, и др. <*>. Наличие тесной связи между правоотношением и соответствующей правовой системой устанавливает суд, исходя из фактических обстоятельств дела. При этом необходимо учитывать возможность осуществления заинтересованной стороной тактики сдерживания процесса посредством ссылок на императивные нормы ряда правовых систем, имеющих в действительности лишь отдаленную связь с конкретным правоотношением.
--------------------------------
<*> См., например, доклад разработчиков Римской конвенции 1980 г. // O.J. Eur. Comm., N С282/27 (1980).
Применительно к критерию существования тесной связи необходимо также иметь в виду, что текст п. 2 ст. 1192 предполагает наличие связи не правовой системы с каким-либо одним из спорных вопросов, а связь правовой системы и правоотношения (договора) в целом.
8. В соответствии с п. 2 ст. 1192 суд не обязан, а управомочен принять во внимание императивную норму третьего законодательства. При этом судом принимается во внимание назначение и характер соответствующей нормы, а также последствия ее применения или неприменения. Предоставление суду указанной свободы усмотрения обусловлено, во-первых, возможной направленностью иностранной нормы на защиту интересов, чуждых правовой системе страны суда, а во-вторых, тем, что иностранные нормы могут иметь необоснованную с точки зрения законодательства страны суда направленность на экстерриториальную сферу применения. Соответственно суд должен иметь возможность решать, оправданно ли применение иностранной императивной нормы в каждом конкретном случае. Возложение на суд обязанности применять иностранные сверхимперативные нормы сделало бы судей заложниками всякой сверхимперативной законодательной политики иностранного государства без возможности анализа ее существа.
9. Ввиду того что к сверхимперативным нормам, как уже отмечалось, могут относиться и нормы публично - правового характера, институт применения сверхимперативных норм третьих стран предполагает переосмысление принципа строгой территориальности публичного права. Традиционно отсылка коллизионной нормы к иностранному правопорядку предполагает применение лишь частноправовых норм иностранного права. И наоборот, отношения, регулируемые публично - правовым законодательством страны суда, исключают постановку коллизионного вопроса. Однако с учетом современных тенденций иностранные публично - правовые нормы (как входящие в состав lex causae, так и являющиеся частью правовой системы третьей страны), во-первых, могут не столько применяться к существу правоотношения, сколько рассматриваться как фактические обстоятельства, подлежащие оценке в соответствии с применимым правом. Например, иностранная императивная норма может рассматриваться судом как обстоятельство непреодолимой силы, освобождающее соответствующую сторону от исполнения обязательства. Во-вторых, допускается и непосредственное применение иностранных сверхимперативных норм публично - правового характера, но лишь в части их частноправовых санкций с исключением административных и уголовных санкций, обычно предусматриваемых нормами публично - правового характера <*>.
--------------------------------
<*> См., например, ст. 13 Закона Швейцарии 1987 г. и ст. 1194(4) Модели ГК для стран СНГ.