ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРАВ ОБВИНЯЕМОГО ПРИ ПОДГОТОВКЕ К СУДЕБНОМУ ЗАСЕДАНИЮ ДЕЛ ЧАСТНОГО ОБВИНЕНИЯ У МИРОВОГО СУДЬИ

ЗАСЕДАНИЮ ДЕЛ ЧАСТНОГО ОБВИНЕНИЯ У МИРОВОГО СУДЬИ
Н.Н. КОВТУН, А.А. ЮНУСОВ
Ковтун Н.Н., доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного процесса и криминалистики Нижегородской правовой академии.
Юнусов А.А., кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и процесса Нижнекамского филиала МГЭИ.
Процессуальная форма подготовки уголовного дела к судебному заседанию у мирового судьи, казалось бы, предполагает как общие моменты с порядком подготовки дела федеральным судьей (гл. 33 - 34 УПК), так и некоторые отличия, обусловленные спецификой отправления правосудия у мирового судьи. При этом общие черты в принципиальных процедурных моментах прежде всего должны быть присущи порядку назначения к судебному заседанию той категории дел (публичного и частно-публичного обвинения), которые поступают к мировому судье с обвинительным заключением или обвинительным актом. Особенности, напротив, чаще всего должны проявляться при подготовке к судебному разбирательству дел частного обвинения, которые в силу своей процессуальной специфики не были предметом внимания публичных процессуальных органов на досудебном этапе, "обретая" надлежащую процессуальную форму непосредственно при производстве у мирового судьи.
Прежде чем убедиться в правомерности этих предположений или, напротив, найти весомые аргументы к отказу от них, оговоримся в двух принципиальных моментах. Во-первых, мы солидарны с теми учеными (И.В. Михайловский, А.Н. Бутовский, Н.Н. Полянский <*>), которые еще при анализе норм УУС России 1864 г. в качестве относительно самостоятельного процессуального порядка (процессуальной формы) выделяли и исследовали институт предания суду у мирового судьи. При этом в том числе отмечая, что именно с данным институтом (во всяком случае, во временных его рамках) следует связывать уголовно-процессуальную, по сути, деятельность мирового судьи, имеющую место от получения жалобы частного обвинителя до вынесения постановления о назначении судебного заседания. Во-вторых, мы стоим на позициях, согласно которым на наличие (и обязательность) данной стадии и данного института в деятельности мирового судьи во многом указывает современный законодатель. Особенно эти позиции законодателя, на наш взгляд, проявляют себя в нормах ч. 7 ст. 318, ст. 319 и ст. 320 УПК <**>.
--------------------------------
<*> См.: Полянский Н.Н. Систематический комментарий к Уставу уголовного судопроизводства. Вып. 1. М., 1915. С. 149; Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. II. СПб.: Изд-во "Альфа", 1996. С. 409; и др.
<**> Современная научная доктрина также определилась в этом вопросе, признавая необходимым самостоятельное исследование названной стадии. См., напр.: Дорошков В.В. Мировой судья. Исторические, организационные и процессуальные аспекты деятельности. М.: Норма, 2004. 320 с.; и др.
В контексте указанных выводов прежде всего определимся в оптимальности той (идеальной) модели подготовки к судебному разбирательству дел частного обвинения, которая предложена законодателем в нормах гл. 41 УПК. По буквальному смыслу норм ст. 318 - 319 УПК (оптимальную) систему действий и решений мирового судьи (отчасти - сторон), реализуемых на этом этапе (стадии), на наш взгляд, составляет:
- принятие и изучение формы и содержания заявления потерпевшего (его законного представителя) с копиями по числу лиц, участвующих в деле, предупреждение заявителя об ответственности за заведомо ложный донос;
- вариант: возвращение данного заявления потерпевшему с указанием мирового судьи об устранении выявленных нарушений его содержания или формы и установлением (предельного) срока для этого, ч. 1 ст. 319 УПК;
- принятие заявления потерпевшего к своему производству (отказ в приеме данного заявления; ч. 7 ст. 318, ч. 1 ст. 319 УПК);
- разъяснение прав и обязанностей частного обвинителя, предусмотренных ст. 42 - 43, 319 УПК; выяснение возможности примирения с обвиняемым;
- получение объяснений от частного обвинителя о сути возможных ходатайств, оказании помощи в истребовании необходимых доказательств по делу; принятие мер обеспечения иска и т.п.;
- разрешение этих ходатайств по существу, посредством направления различного рода запросов, истребования необходимых документов и т.п. (отказ в удовлетворении заявленных ходатайств по правилам ст. 122 УПК);
- вызов лица, в отношении которого подано заявление; ознакомление его с материалами дела; вручение копии заявления частного обвинителя; выяснение возможности примирения; разъяснение прав и обязанностей, предусмотренных ст. 47 УПК (с составлением об этом отдельного протокола) <*>;
--------------------------------
<*> Вариант: направление копии указанного заявления обвиняемому по почте, с разъяснением соответственно прав, обязанностей и порядка примирения (ч. 4 ст. 319 УПК). Указание норм ч. 4 ст. 319 УПК на подсудимого в данном случае, на наш взгляд, некорректно, поскольку постановление о назначении судебного разбирательства еще не вынесено и, следовательно, это лицо еще не является подсудимым (ст. 47 УПК).
- выяснение у данного лица перечня доказательств, которые могут быть представлены с его стороны; оказание содействия в получении названных доказательств; выяснение возможных ходатайств с его стороны; их разрешение по существу (ч. 2 - 5 ст. 319, ст. 122 УПК);
- принятие решения о примирении сторон или вынесение постановления о назначении судебного разбирательства (ч. 6 ст. 319 УПК).
Предметом внимания в рамках данной статьи служит лишь один из элементов названной формы, а именно: нормы, регламентирующие вызов лица, в отношении которого подано заявление, и обеспечение его прав в связи с предстоящим судебным процессом.
Известно, что в соответствии с ч. 3 ст. 319 УПК в течение 7 суток с момента поступления заявления потерпевшего к мировому судье он вызывает лицо, в отношении которого подано названное заявление. Суть этого вызова заключается в том, чтобы: ознакомить обвиняемого с материалами возбужденного дела; вручить ему копию заявления потерпевшего; разъяснить права, предусмотренные ст. 47 УПК; выяснить возможность примирения с потерпевшим и суть его возможных ходатайств.
В отличие от потерпевшего законодатель достаточно двусмысленно поясняет, каким документом должно быть процессуально оформлено ознакомление обвиняемого с материалами дела или реализация иных предписаний, сформулированных в нормах ч. 3 ст. 319 УПК. Соответственно практика отправления правосудия у мирового судьи объективно дает различие (субъективных) подходов в этих вопросах. В частности, мировые судьи Приокского района г. Н. Новгорода чаще всего фиксируют выполнение названных процессуальных обязанностей в документе, именуемом "подписка". Судя по содержанию этого документа, обвиняемый письменно подтверждает факт (и дату) его ознакомления с материалами дела; вручение копии заявления частного обвинителя; разъяснение процессуальных прав; свою позицию по вопросу о примирении с потерпевшим; суть возможных ходатайств, связанных с получением доказательств <1>. Некоторые из судей для фиксации тех же моментов прибегают к составлению различного рода справок, судя по содержанию, практически аналогичных той же подписке <2>. В ряде случаев реализация названных процессуальных обязанностей фиксируется (отдельным) письменным документом, не имеющим собственного наименования, но отражающим те же моменты ч. 3 ст. 319 УПК <3>. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что в ряде моментов подобным ("безымянным") документом фиксируется отказ как потерпевшего, так и обвиняемого от назначения и реализации предварительных слушаний по делу, хотя, по сути, подобный отказ при наличии оснований, предусмотренных ч. 2 ст. 229 УПК, вряд ли имеет правовое значение <4>.
--------------------------------
<1> Во многом названый подход основан на нормах ч. 3 ст. 319 УПК, где законодатель и апеллирует к данной подписке. См.: УД N 1-32/3-П; УД N 1-1/1-П; УД N 1-3/4-П и др. // Приокский район г. Н. Новгорода: судебные участки N 1 - 4 (архив за 2005 г.).
<2> См.: УД N 1-12/3-П; 1-1/3-П и др. // Архив мирового судьи Приокского района г. Н. Новгорода за 2004 - 2005 гг. (судебные участки N 1 - 4).
<3> Нередко названным документом дополнительно фиксируется лишь отказ от примирения с потерпевшим. См., напр.: УД 1-2/1-П; УД N 1-5/2-П и др. // Архив мирового судьи Приокского района г. Н. Новгорода за 2004 - 2005 гг. (судебные участки N 1 - 4).
<4> См., напр.: УД 1-2/1-П // Архив мирового судьи Приокского района г. Н. Новгорода за 2004 г. (судебные участки N 1 - 4).
Мировые судьи Нижегородского района г. Н. Новгорода не столь "изобретательны" в этом вопросе. В частности, не удалось обнаружить ни названной законодателем "подписки", ни "справок", составленных судьями в подтверждение реализации названных процессуальных обязанностей. В изученных материалах практически без исключений присутствуют "безымянные", составленные в свободной форме документы, призванные удостоверить выполнение как всей системы названных выше обязанностей, так и каждой из них в отдельности. Удостоверенные подписью обвиняемого, они отражают его волю в каждом из названных выше моментов, по сути, не обладая при этом надлежащей процессуальной формой.
Подобная "дифференциация" процессуальной формы вряд ли оправданна, несмотря на (кажущуюся) "упрощенность" производства по делам частного обвинения. В данной связи по аналогии норм, регулирующих названные правомочия применительно к потерпевшему (ч. 7 ст. 318 УПК), следует нормативно установить единый порядок, согласно которому реализация названных предписаний применительно к обвиняемому также должна найти свое отражение в протоколе, общие требование к структуре и содержанию которого в целом определены уголовно-процессуальным законом. Содержательно названные изменения могут быть, к примеру, изложены в виде следующей формулы части 3 ст. 318 УПК (после слов: "...в качестве свидетелей защиты): "...о чем составляется протокол, подписываемый судьей и обвиняемым".
Обращает на себя внимание обстоятельство, что по ряду изученных дел разъяснение процессуальных прав обвиняемого, вручение копии заявления потерпевшего и вынесение решения о назначении судебного заседания или о примирении происходит, по сути, одномоментно. Фактически, несмотря на "молчание" законодателя в этих вопросах, в названной ситуации налицо явное изъятие из норм ч. 3 ст. 229 УПК. Во-первых, при подобном вручении копии заявления частного обвинителя обвиняемый практически не имеет резерва времени на то, чтобы как следует ознакомиться с названным актом, и вынужден принимать решения, что называется, "по слуху". Во-вторых, по буквальному смыслу норм глав 33 и 34 УПК РФ вручение копии названного акта непосредственно в день вынесения решения о назначении судебного разбирательства отчасти противоречит нормам п. 2 ч. 1 ст. 237 УПК. Таким образом, и в данном моменте обвиняемый может оказаться необоснованно ограниченным в реализации своих прав.
Полагаем, законодатель не предусматривает подобных изъятий в правах обвиняемого по этим делам. Поэтому и в этих моментах следует закрепить нормативный порядок, в соответствии с которым обвиняемый имел бы резерв времени для более тщательного ознакомления с заявлением частного обвинителя, с целью выбора более взвешенной позиции по каждому из принципиальных вопросов процесса и внесения соответствующих ходатайств.
Применительно к исследуемым моментам процессуальной формы подготовки дел частного обвинения к разбирательству у мирового судьи обращает на себя внимание еще один принципиальный момент. При анализе как норм ст. 319 УПК, так и практики подготовки названной категории дел к судебному разбирательству у мирового судьи некоторое недоумение вызывает позиция законодателя и судей в вопросе об обеспечении прав обвиняемого на рассмотрение его уголовного дела в особом порядке судебного разбирательства, предусмотренном нормами главы 40 УПК. Регулируя полномочия мирового судьи, связанные с вызовом обвиняемого и разъяснением ему прав, предусмотренных уголовно-процессуальным законом, законодатель оставил без внимания эти моменты, требуя разъяснения обвиняемому лишь прав, перечисленных в нормах ст. 47 УПК, о чем, собственно, у него и отбирается подписка.
Между тем при буквальном толковании норм ст. 47 УПК мировой судья как бы и не обязан разъяснять обвиняемому суть и правовые последствия тех альтернатив, которые нашли свое отражение в нормах ч. 5 ст. 217 УПК. Не может быть выведена данная процессуальная обязанность и при расширенном толковании п. 4 ч. 4 ст. 47 УПК, ибо данная норма указывает лишь на право обвиняемого "знакомиться по окончании предварительного расследования со всеми материалами уголовного дела и выписывать из него любые сведения и в любом объеме", не вменяя мировому судье дополнительной обязанности разъяснять ему еще и суть положений ч. 5 ст. 217 УПК.
Именно ввиду отсутствия стадии предварительного расследования по делам частного обвинения и соответственно отсутствия этапа ознакомления с материалами дела, оконченного расследованием (ст. 215 - 218 УПК), мировой судья, вызывая к себе обвиняемого, знакомя его с материалами дела, вручая копию заявления частного обвинителя и т.п. (ч. 3 и 5 ст. 319 УПК), во-первых, как бы и не обязан разъяснять обвиняемому альтернативы, предусмотренные нормами ч. 5 ст. 217 УПК. Во-вторых, равным образом он не обязан, по аналогии норм ст. 218 УПК, составлять протокол, отражающий волю (волеизъявление) обвиняемого в этих принципиальных вопросах, ибо законодатель, как уже отмечалось, апеллирует лишь к подписке, получаемой от обвиняемого, а не к названному протоколу.
В результате практика оказалась вполне "адекватной" данному нормативному регулированию. Ни по одному из изученных нами дел частного обвинения мировые судьи не разъясняли обвиняемому, вызванному на беседу в порядке норм ч. 3 ст. 319 УПК, положения ч. 5 ст. 217 УПК, включая и право на выбор особого порядка судебного разбирательства Соответственно не удалось обнаружить ни одного дела частного обвинения, рассмотренного в данном процессуальном порядке. Полагаем, подобное нормативное регулирование и соответственно названный порядок подготовки дел частного обвинения к разбирательству у мирового судьи не могут быть признаны законными и обоснованными. Прежде всего они явно вступают в противоречие с конституционным принципом равенства всех перед законом и судом. Во-вторых, не соответствуют воле законодателя, изложенной в нормах ст. 237 УПК, ибо достаточно очевидно, что в каждом указанном случае есть все основания для возвращения уголовного дела прокурору по основаниям п. 5 ч. 1 ст. 237 УПК.
Но, как известно, ввиду специфики процессуальной формы подобное решение a priori не может быть принято по делам частного обвинения, принятым к производству мирового судьи. В итоге и в этом принципиальном моменте гарантии прав обвиняемого оказались необъяснимо ограничены по сравнению с общим порядком.
Впрочем, проблема вполне разрешима, так как во многом заключается лишь в субъективных установках мирового судьи, буквально реализующего в стадии подготовки дела к судебному заседанию положения ч. 3 и 5 ст. 319 УПК и не ставящего перед собой задачи обеспечить права обвиняемого в названных принципиальных вопросах.
Реализация положений, предусмотренных ч. 5 ст. 217 УПК, полагаем, вполне совместима с общим характером и направленностью действий мирового судьи, реализуемых при вызове обвиняемого в порядке ч. 3 ст. 319 УПК. В данной связи следует лишь правильно ориентировать судей в этих вопросах, так как в контексте норм ст. 2 Конституции и ст. 11 УПК суд объективно не может быть исключен из системы обеспечения конституционных прав, свобод и законных интересов личности.
Вместе с тем, чтобы исключить субъективное усмотрение судей в этих вопросах, полагаем, нормы ч. 3 ст. 319 УПК необходимо дополнить указанием на необходимость обеспечения и названных прав обвиняемого. Редакционно названные дополнения могут быть изложены в виде следующей формулы ч. 3 ст. 319 УПК (после слов "...разъясняет права подсудимого"): "...предусмотренные статьей 47 и ч. 5 ст. 217 настоящего Кодекса" (дальше - по тексту) Соответственно надлежащей процессуальной формой удостоверения воли обвиняемого в этом вопросе должен служить, как уже отмечалось, протокол, составляемый по аналогии норм ч. 7 ст. 318 УПК, а не указанная законодателем подписка, лишенная процессуальной формы.
Мировой судья, 2005, N 10