ОКОНЧЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ИЛИ ПОКУШЕНИЕ?

В. КУРЧЕНКО
В. Курченко, председатель судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда, заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук.
К проблемам, которые теория и практика решают неоднозначно, относится и разграничение оконченного преступления и покушения, а точнее - определение момента окончания преступления. Известно, что он находится в прямой зависимости от конструкции соответствующей нормы УК и в материальных составах определяется наступлением общественно опасных последствий, указанных в законе, а в формальных - совершением самого деяния.
Как ни парадоксально, но при кажущейся простоте наибольшую трудность в определении момента окончания вызывают деяния, посягающие на отношения собственности.
Законодательных указаний на момент окончания хищения нет. Теория уголовного права бесстрастно воспроизводит формулу окончания хищения, предложенную в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое": "Кража и грабеж считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом)". Это правило распространяется и на мошенничество.
Проведенный нами анализ практики показывает, что суды при решении вопроса об окончании преступления нередко допускают ошибки. В частности, по делам о карманных кражах, когда за действиями преступника наблюдают работники милиции или граждане.
Так, приговором Верх-Исетского районного суда Екатеринбурга П. был осужден по п. "г" ч. 2 ст. 158 УК РФ. Он тайно похитил у Б. из сумки кошелек с деньгами и золотым кольцом, но через несколько минут был задержан работниками милиции, которые следили за ним. Кассационная инстанция изменила приговор, полагая, что имело место лишь покушение на кражу, так как П. был задержан на месте преступления и "не имел возможности ни пользоваться, ни распоряжаться похищенным".
Президиум Свердловского областного суда, не согласившись с таким выводом, отменил кассационное определение, мотивируя решение тем, что П. завладел кошельком с ценностями, обратил их в свою пользу, от места кражи удалился на значительное расстояние, а значит, имел реальную возможность распорядиться похищенным.
Думается, это решение (как и суда первой инстанции) правильное, ибо для признания кражи оконченной не обязательно, чтобы преступник фактически распорядился, израсходовал похищенное. Сам же факт наблюдения работников милиции за совершением кражи не имеет уголовно-правового значения и не может быть определяющим обстоятельством при отграничении покушения от оконченного деяния.
Расценивая содеянное как покушение на кражу, кассационная инстанция, видимо, отождествила понятие "изъятие" имущества (денег, ценностей) у потерпевшей с понятием "владение" им (ими), "право собственности", чего допускать нельзя. Владение и право собственности отражают законную основу отношения того или иного человека к имуществу. Изъятие имущества при краже и фактическое завладение им - это незаконное его отчуждение, и потому кража может в определенных ситуациях считаться оконченной с момента перехода вещи к преступнику.
В юридической литературе высказывается мнение, что вопрос о том, с какого момента у похитителя появляется реальная возможность пользоваться или распоряжаться изъятым имуществом, - вопрос факта, решаемый с учетом обстоятельств дела.
Реальная возможность распоряжаться или пользоваться похищенным далеко не однозначна фактическому распоряжению или пользованию этим имуществом. Речь идет только о возможности пользоваться или распоряжаться похищенным имуществом, а не о фактической реализации этой возможности, находящейся за рамками объективной стороны хищения.
Так, судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда изменила приговор Синарского районного суда в отношении Б., Л., П. и переквалифицировала их действия с п. "а" ч. 2 ст. 158 на ч. 3 ст. 30 и п. "а" ч. 2 ст. 158 УК. Осужденные тайно похитили из двора жилого дома две металлические трубы. В ночное время они были задержаны работниками милиции во время перевозки труб на тележке. От места кражи они прошли 500 метров. По мнению судебной коллегии, действия осужденных образуют покушение на кражу, поскольку после изъятия имущества они не имели реальной возможности распорядиться трубами по своему усмотрению, например спрятать или продать, как они намеревались. На наш взгляд, суд кассационной инстанции сделал акцент на фактическую реализацию труб. Между тем у виновных имелась потенциальная возможность распоряжаться похищенным. При такой ситуации можно говорить об оконченной краже.
При определении момента окончания хищения важно учитывать не только обстановку совершения преступления, но и свойства предмета хищения. Так, хищение денег, "завладение" ими свидетельствует о причинении ущерба собственнику или иному владельцу имущества. Собственник лишен возможности распорядиться своим имуществом, что корреспондирует с обретением такой возможности похитителем. Сопряженность изъятия чужого имущества и обретения фактического обладания имуществом предопределяет логику определения момента окончания хищения. Например, надев кольцо на свою руку, виновный уже распорядился им. Спрятав деньги в одежде, он также распорядился ими, обретая реальную возможность пользоваться и распоряжаться изъятым имуществом как своим собственным.
При решении вопроса о разграничении оконченного посягательства на собственность и покушения на него необходимо исходить прежде всего из законодательного определения хищения (примечание к ст. 158 УК), под которым следует понимать совершенное с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.
Разделительный союз "или", хотя и взят законодателем в скобки, свидетельствует о том, что хищение должно признаваться оконченным с момента появления у похитителя реальной возможности пользоваться или распоряжаться похищенным имуществом (при мошенничестве - правом на имущество) по своему усмотрению.
На наш взгляд, факт наблюдения за похищением со стороны работников милиции имеет не уголовно-правовое, а оперативно-розыскное значение, а значит, не может быть предопределяющим обстоятельством для отграничения покушения от оконченного деяния.
Для отграничения покушения от оконченного хищения важно определение структуры преступного деяния (единичное, составное, продолжаемое или длящееся).
Содеянное надлежит квалифицировать как покушение на хищение в крупном или особо крупном размере независимо от количества практически похищенного, если при совершении хищения умысел виновного был направлен на завладение имуществом в крупном или особо крупном размере и не был осуществлен по независящим от него обстоятельствам.
По одному из изученных дел А. и А-в по предварительному сговору решили совершить кражу чужого имущества с проникновением в помещение. Относительно размера похищенного они имели неконкретизированный умысел. Виновные проникли в закусочную, где употребили в пищу продукты питания на сумму около 400 руб. и приготовили к выносу продукты на сумму 5347 руб., сложив их в пакеты, однако были задержаны охранниками.
Суд правильно квалифицировал действия А. и А-ва как оконченную кражу. При ином подходе игнорируется направленность умысла виновных, что неизбежно ведет к объективному вменению.
В практике нет единого подхода к квалификации групповых хищений, когда один участник группы совершает изъятие имущества и скрывается, а другого задерживают с частью похищенного. Так, Р. и неустановленное лицо путем обмана потерпевшего завладели двумя сотовыми телефонами. Р. завладел телефоном стоимостью 4000 руб., а неустановленное лицо - стоимостью 2500 руб. Р. был задержан на месте преступления сотрудниками милиции, а телефон у него изъят. Соучастник хищения скрылся с другим телефоном.
Ленинский районный суд Екатеринбурга осудил Р. по ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 159 УК за покушение на хищение чужого имущества путем обмана, группой лиц по предварительному сговору. В кассационном представлении государственный обвинитель просил отменить приговор ввиду неправильного применения уголовного закона. Действия Р. предлагалось квалифицировать как оконченное хищение.
Судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда признала, что суд первой инстанции, квалифицируя действия Р., осужденного за покушение на мошенничество, исходил из того, что тот был задержан с сотовым телефоном стоимостью 4000 руб. сотрудниками милиции. Однако суд не учел, что Р. признан виновным в хищении двух сотовых телефонов совместно с неустановленным лицом по предварительному сговору. Виновные совершили единое преступление, а поскольку действовали совместно и согласованно и часть желаемого для них имущества уже была изъята, преступление следует считать оконченным независимо от того, что один из них был задержан на месте преступления.
Судебная практика по многим нестандартным вопросам сумела найти оптимальные, основанные на принципах и задачах УК решения. Однако проблемы тесного и эффективного союза теории законодательства и практики его применения остаются.
Законность, 2005, N 11