ВМР

С этим не поспоришь. Вы имеете высокий уровень мотивации для восстановления отношений с дочерью, хорошие материальные возможности, ищете нетривиальных решений, имеете высокую психологическую устойчивость в стрессовой ситуации (если за 5 лет судов здоровье не пошатнулось). Однако сделали большую ошибку, не послушав моего совета привлечь к процессу в качестве специалиста опытного судебного психолога типа Герасименко, чтобы объяснить суду, что такое индуцирование, кто виноват, какие оно имеет последствия для ребенка и что нужно делать в этом случае. Известный в США судебный эксперт по подобным делам Алан Блотцки говорит, что выступления эксперта в суде – единственный способ просветить суд о проблеме родительского отчуждения. Это неплохой вариант, но я бы предложил совершенно другой алгоритм его исполнения. Сейчас Вы начинаете исполнять решение суда. Если Герасименко не имеет опыта работы с отчужденными детьми, то обращаетесь к психологу Кудзилову. Ведь судебное решение полностью соответствует его рекомендациям, раз он их дал и указал срок «психологической коррекции» детско-родительских отношений – пусть и попробует выполнить свои рекомендации на практике. Если он откажется – ищете другого специалиста, который согласится. Вас устраивает любой результат. Если результат положительный (что маловероятно) и детско-родительские отношения восстановлены - все, Вы - в шоколаде и едите отдыхать с дочерью в Болгарию. Если результат отрицательный – пусть психолог пишет заключение, например: «Детско-родительские отношения не могут быть восстановлены по причине продолжающегося индуцирования ребенка со стороны матери». Это уже основание для подачи иска №2 и проведения экспертизы метода восстановления детско-родительских отношений. Если мама девочки отказывается от процедуры восстановления детско-родительских отношений – это опять возможность подачи иска №2. Это отдельная тема. Если Вы хотите получить медицинское заключение о психическом здороье дочери, то будет вынуждены обратиться к матери, т.к. не имеете ни контакта с дочерью, ни родительской власти. Если мама откажется сводить ребенка к психиатру или психотерапевту – это еще один кирпичик к иску №2. Если поведет, то тут вступает в игру новая фигура – психотерапевт или психиатр. Если он специалист опытный и знающий о проблеме индуцирования (PAS), то может найти много всего интересного. Но, скорее всего, он не будет иметь таких знаний и не захочет вовлекаться в конфликт, поэтому пропишет девочке настойку валерианы или пустырника, прогулки на свежем воздухе, спокойный сон и отсутствие стрессовых ситуаций. Это Вам вряд ли поможет, т.к. никакой связи между действиями матери и тревожным расстройством у ребенка он не определит. Но попробовать можно: «попытка – не пытка». Вот что говорит об алгоритме лечения ребенка (т.е. возможности коррекции детско-родительских отношений или депрограммирования) ведущий специалист и директор Клиники разлуки в Лондоне психотерапевт Карен Вудолл: «В этом отношении способность Суда изменить баланс власти между родителями является отправной точкой для любого вмешательства. Когда суд обладает властью, препятствуя тому, чтобы родитель продолжал модель отчуждающего поведения, вызвавшую проблему, целью является терапевтическое вмешательство, направленное на освобождение ребенка от патологической зависимости от жестокого родителя».

А как Вы себе эту процедуру против желания дочери представляете? И разве «да кто ее спрашивать будет» не противоречит фразе решения «Все встречи с несовершеннолетней дочерью проводятся с учетом состояния здоровья несовершеннолетней, её желания, распорядка дня»? Так вот и надо обжаловать решение именно по этой причине. Доказать суду, что оно не исполнимо, привлечь эксперта Герасименко для объяснения суду, почему такое решение не исполнимо и какое специалист может предложить решение проблемы в данном случае, что такое психологическое индуцирование и как бороться с индуцированием ребенка со стороны матери. Вопрос индуцирования вообще в решении не рассматривается, что говорит о непонимании судом проблемы и непонимании причинения долговременного вреда психическому здоровью ребенка. Об этом тоже нужно говорить и говорить об этом должен специалист, имеющий доверие у суда в качестве эксперта, а не Вы. Проведение психиатрической экспертизы ребенка – это было бы неплохо, т.к. могут быть выявлены и другие проблемы психического здоровья у девочки, помимо F24 и рекомедовано лечение. А потом можно уже будет более тесно контактировать с врачами. Но такую экспертизу может назначить суд, а у Вас недостаточно оснований для удовлетворения такого ходатайства.

Суть ситуации в том, что индуцирование ребенка – это некие действия, которые родитель совершает наедине с ребенком, которые не видны внешнему наблюдателю. Причем часто эти действия (и выражения эмоций) совершаются бессознательно, т.е. родитель не контролирует их. Поэтому «обязать мать ребенка не чинить препятствий общению отца», конечно, можно словами, но кто будет это «нечинение препятствий» контролировать и каким образом? Это очень важный вопрос, иначе мать не ощущает никакой ответственности за свои действия (индуцирование ребенка). А если индуцирование ребенка происходит бессознательно, то нужно проводить специальное обучение матери относительно ее эмоционального самоконтроля (так действуют в подобных случаях за рубежом). Фраза решения «Все встречи с несовершеннолетней дочерью проводятся с учетом состояния здоровья несовершеннолетней, её желания, распорядка дня» - это вообще нонсенс. Если девочка ненавидит отца и враждебно к нему относится без рациональных причин этого, как могут происходить встречи по ее желанию? У нее нет и не может быть такого желания. Это желание могут вызвать угрозы судебных санкций в отношении матери, которая должна активно участвовать в восстановлении детско-родительских отношений между отцом и дочерью.

Все эти дни – это полная чепуха. Вы по существу лишены родительских прав и восстановить их очень сложно. Суд не знает, как такие дела можно разрешить, поэтому считает, что это знает некий «психолог», который будет проводить некую таинственную процедуру «психологической коррекции». Но психолог тоже не имеет никаких знаний именно по такой ситуации, связанной с многолетним психологическим индуцированием ребенка. Поэтому на данном этапе задача судебного психолога Герасименко подтвердить, что без активного участия матери в этой процедуре «психологической коррекции» и без санкций суда за помехи работе психолога с девочкой ситуация неразрешима и судебное решение неисполнимо. Т.е. более подробно объяснить текст из методички ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.П. Сербского» 2020 г.: «В этой ситуации решение суда фактически блокируется и становится неисполнимым. … родитель, с которым проживает ребенок, сделает все возможное для того, чтобы путем психологического воздействия заставить ребенка транслировать на стадии исполнительного производства навязанное ему родителем мнение о нежелании общаться со вторым родителем». Вот пусть Гераисменко и объяснит суду письменно, что такое индуцирование и как связано оно с психическим насилием. Ребенок тут не нужен, т.к. имеется решение суда, где это слово используется. Кроме того, Герасименко может подробно описать, как она, как специалист по работе с отчужденными детьми, видит саму процедуру «психологической коррекции» и участие в ней суда. Суду нужно объяснять, это очень сложная тема и Вы самостоятельно не справляетесь. Это Вы так считаете, а причинно-следственную связь может установить в этом случае только судебная психиатрическая экспертиза. И то под большим-большим вопросом. Т.к. можно сослаться на то, что Вы своими постоянными судебными исками тревожите дочь, она активно участвует в деле, которое вызывает у нее тревогу. Потому что эксперты скорее всего тоже не имеют знаний о родительском отчуждении. До этого еще как до Луны.

Если будете обжаловать, то я бы на Вашем месте попросил психолога Герасименко дать письменное Заключение специалиста по поводу данного решения. Именно как психолога, имеющего большой опыт работы с подобными делами и с отчужденными детьми. Это может поддержать и назначение и порядка проведения восстановительной психотерапии, поскольку никаких методических материалов по данному вопросу нет, как и подготовленных специалистов. Если об этом заявит судебный эксперт, это будет иметь бОльший вес для суда и в отношении назначения дополнительной экспертизы по данному вопросу:

Добрый день Валентина, сообщите дополнительную информацию: 1) сколько лет Вашим братьям 2) как опекунша поясняет свой запрет на общение братьев с Вами 3) откуда Вам известно, что она настраивает братьев против Вас и запрещает им общаться с Вами

Какие пожизненные последствия Вы предполагаете могут быть для ребенка 9 лет от прохождения психолого-психиатрической экспертизы? Если Вы считаете судебную экспертизу вредной для здоровья ребенка - обратитесь в органы опеки и попечительства, они обязаны заниматься охраной здоровья ребенка, пойдите на личную встречу, поговорите со специалистом, возможно это совсем не так страшно, как Вы себе представляете. Если ребенок 9 лет при встрече с отцом ведет себя агрессивно и БЬЕТ отца, т.е. нападает на него физически, - конечно, это расстройство поведения, это ненормально, это же понятно и без психиатрической экспертизы. А экспертиза установит причины такого поведения и предложит лечение. Если в 9 лет ребенок нападает на отца и бьет его, то что будет дальше, не задумывались? В интересах здоровья ребенка следует установить причину такого неадекватного поведения и устранить ее, а не "защищать" ребенка от выяснения таких причин экспертом.

Это Вам очень повезло с судьями и с экспертом. Потому что за 4 года Вы уже должны были привыкнуть к предвзятости а отношении отцов (этот факт имеется во всех странах), об этом пишет адвокат из Ленинградской области Евгений Тарасов: «К сожалению, необходимо констатировать, что отношение к отцам и у общества, и у суда крайне подозрительное. В то время как мать ребенка самим фактом материнства получает презюмируемое преимущество в процессе, отец, напротив, вынужден доказывать, что он не просто хороший и порядочный человек, но и по всем критериям гораздо лучше матери. Указанный подход нельзя признать справедливым и правовым, так как он фактически закрепляет неравенство родителей в их правах по отношению к детям и лишает последних лучших условий жизни как в материальном, так и психологическом плане, что не соответствует интересам ребенка». И адвокат из Москвы Виктор Спесивов: «Логика суда прозрачна, но от этого не менее возмутительна для любого здравомыслящего человека: ребенок проживает с матерью, мать настраивает его против отца, поэтому надо ограничить общение ребенка с отцом, чтобы он меньше находился в психотравмирующей ситуации: и когда видится с отцом, и когда после этого выслушивает от своей матери, что он «предатель» за то, что встретился с отцом. Где же объективность? Пусть отец платит алименты и смирится с тем, что он всегда будет для своего ребенка «плохишом»? Какие бы конфликтные отношения между отцом и матерью ни сложились, суд с готовностью отказывает отцу в общении с ребенком на территории отца, определяя порядок общения только в присутствии матери (см., например, Апелляционное определение Воронежского областного суда от 7 декабря 2017 г. по делу № 33-9211/2017; Апелляционное определение Новосибирского областного суда от 14 сентября 2017 г. по делу № 33-8269/2017). Что это за общение и в каком свете в нем предстает отец, думаю, легко представить. В чем правовой смысл такого унижения отца, чаще всего необъяснимо». Поэтому, поскольку карты сложились относительно благоприятно в Вашем деле, спокойно ожидайте дальнейшего развития ситуации. Конечно, было бы очень хорошо, чтобы психолог был более или менее подготовлен в отношении родительского отчуждения и поддержал рекомендации и выводы эксперта Кудзимова.

Это благо, если судебный пристав хочет попытаться исполнить решение суда и помочь Вам установить контакт с ребенком и будет поддерживать позицию эксперта-психолога Кудзимова. Но может быть и во вред, если БЖ нашла подход к руководству судебных приставов и будет пытаться выйти с помощью психолога на результат, который хочет получить именно она, аналогичный решению суда по делу Tatik: «Общение Tatik с дочерью негативно отражается на ее физическом и психическом здоровье, нравственном развитии, поскольку осуществляемое им в отношении дочери психическое насилие, выраженное в периодическом психическом отрицательном воздействии на ребенка при личных встречах, не соответствует интересам ребенка, подрывает его здоровье» (из судебного решения, это ответ на Ваш вопрос "как"). Вы же не судебный эксперт-психолог, зачем пишете всякую чушь? Вот что указал судебный эксперт-психолог Кудзимов, заключение которого суд принял в качестве доказательства по делу: «Настоящая позиция несовершеннолетней не может являться самостоятельной и осознанной в силу следующих обстоятельств: I. Несовершеннолетняя в личностных особенностях проявляет подчиняемость, высокую степень внушаемости, зависимость от мнения и настроения значимых взрослых (матери)». «Наиболее оптимальным вариантом в сложившихся условиях является общение дочки и отца в рамках коррекционной программы по восстановлению (формированию) детско- родительских отношений, где взаимодействие сторон должно проходить в обязательном присутствии специалиста-психолога, без присутствия матери». Делать нужно будет по мере поступления новой информации. Когда пристав привлечет психолога, психолог слелает заключение, которое даст Вам основания для дальнейших действий. Главное сейчас для Вас – не делать резких движений, не поддаваться злобе и панике, заботиться о физическом и психическом здоровье, вести себя вежливо и приветливо с официальными лицами и ждать.

Любой психолог может подтвердить только то, что написано в методичке ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.П. Сербского» 2020 г.: «В этой ситуации решение суда фактически блокируется и становится неисполнимым» У Вас есть заключение эксперта, которое признал суд, поэтому стойте на том, что написано в той же методичке: «родитель, с которым проживает ребенок, сделает все возможное для того, чтобы путем психологического воздействия заставить ребенка транслировать на стадии исполнительного производства навязанное ему родителем мнение о нежелании общаться со вторым родителем». Пусть психолог разбирается, если полномочий и знаний у него хватит как исключить психологическое воздействие индуктора на ребенка, либо опровергает заключение судебного эксперта - тогда это будет уже новая история.

Если Вы имеете ввиду «бумажку» со стороны психолога-эксперта, т.е. его экспертное заключение по делу, то 150 тыс. руб. это еще и недорого за такую важную «бумажку». Подобные дела относятся в семейном праве к самым трудным и затратным как по деньгам, так и по нервам. Поэтому «взялся за гуж – не говори, что не дюж». В капиталистических странах стоимость таких экспертиз – от 20 000 долларов. А по поводу нервов – так вон что пишут СМИ Италии: «Ассоциация «Руки прочь от папы» вместе с адвокатом Вальтером Бушема недавно провела дебаты, в которых подчеркивалась очень серьезная ситуация, когда ежегодно 200 отцов в Италии совершают самоубийство из-за того, что принудительно разлучаются со своими детьми. По всей Европе тысячи самоубийц». Так что надо терпеть и следить за здоровьем. Кто сказал, что будет легко? Второй экспертизы никто делать не будет, поэтому такой же второй «бумажки» не будет. Но нервов и денег нужен еще вагон и маленькая тележка. Я вот уже много раз Вам говорил - изучайте теорию и практику проблемы родительского отчуждения, Вам эти знания очень нужны, потому что специалистов нет. Для восстановления Ваших детско-родительских отношений с дочерью нужно исключить «промывание мозгов» со стороны матери, т.е. исключить очернение Вашего образа в глазах дочери, изменить этот образ, провести, так сказать, «депрограммирование». Самостоятельно этого Вы сделать не можете, т.к. без присутствия матери дочь с Вами общаться откажется. Поэтому нужен грамотный психолог с властными полномочиями (о чем говорила психолог Герасименко). За рубежом такие полномочия делегирует психологу суд на этапе исполнительного производства. Об этом, вероятно, задумывается и судебный пристав, с которым стоило бы Вам поговорить о его планах использования психолога. Поэтому сейчас Вам было бы очень кстати заключение психолога со стороны судебного пристава о том, КАК должно происходить восстановление детско-родительских отношений между Вами и дочерью, в котором будет указано то, что психологическое воздействие со стороны матери (индуцирование) делает невозможным исполнение решения суда. Поэтому «взаимодействие сторон должно проходить в обязательном присутствии специалиста-психолога, без присутствия матери» (как указал эксперт-психолог Кудзимов). Сейчас ведь речь идет не о порядке общения с ребенком (суд этот порядок уже установил), а о восстановлении отношений с дочерью, без чего этот порядок общения бесполезен и решение суда будет неисполнимо. Почитайте как за рубежом восстанавливают детско-родительские отношения в таких тяжелых случаях как у Вас. Это очень сложно, затратно по нервам и деньгам, но возможно.

Очень хорошие новости, поздравляю, это явное движение! Психолог, конечно, необходим. Я уже обращал Ваше внимание на абзац из методички ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.П. Сербского» 2020 г.: «родитель, с которым проживает ребенок, сделает все возможное для того, чтобы путем психологического воздействия заставить ребенка транслировать на стадии исполнительного производства навязанное ему родителем мнение о нежелании общаться со вторым родителем. В этой ситуации решение суда фактически блокируется и становится неисполнимым» Согласно вышеуказанному психолог должен определить, что категорическое нежелание Вашей дочери общаться с Вами является результатом психического насилия со стороны матери и приводит к невозможности исполнения решения суда. Т.е. мать ребенка своими действиями блокирует исполнение решение суда. Индуцирование было доказано в суде, однако никаких практических мер со стороны суда для прекращения этого индуцирования предпринято не было. Самое главное, т.е. борьбу с индуцированием ребенка со стороны матери суд по-существу передал судебному приставу. Следовательно, психолог должен подтвердить, что для восстановления детско-родительских отношений дочери с Вами требуется то, что указал в экспертном заключении психолог Кудзилов: «Наиболее оптимальным вариантом в сложившихся условиях является общение дочки и отца в рамках коррекционной программы по восстановлению (формированию) детско- родительских отношений, где взаимодействие сторон должно проходить в обязательном присутствии специалиста-психолога, без присутствия матери». Почему до сих пор именно такая форма коррекционной программы не выполняется в рамках исполнительного производства мне не понятно. Вероятно, мать категорически против, потому что это разрушает ее власть и монополию на «промытые мозги» ребенка? Поясните. Кроме того, нашли ли Вы психолога, который понимает, что такое родительское отчуждение, имеет опыт и может Вам помочь в исполнении такой коррекционной программы?

Вернуть дочь, т.е. принудительно заставить ее проживать с Вами невозможно, т.к. с 14 лет ребенок имеет право выбирать с кем из родителей будет жить. Принудительно провести «депрограммирование» дочери, т.е. восстановить нормальные детско-родительские отношения с Вами очень сложно. Для этого нужно воздействовать на мать, т.к. индуктором ненависти к Вам является ее мать. Одним из способов такого воздействия является обращение в суд с иском о порядке общения с дочерью. У Вас есть 2 года, в течение которых Вы можете использовать эту возможность, т.е. до исполнения дочери 18 лет. В судебном процессе Вы можете заявить ходатайство о назначении комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, если найдете хорошее обоснование. Сам судебный процесс, судебная экспертиза будут факторами, которые могут повлиять на психику матери. Рекомендую Вам познакомиться с похожей темой (хотя девочка там была маленькой и мама не «промывала мозги» дочери в течение нескольких лет, как в Вашем случае): https://www.zonazakona.ru/forum/topic/53803-bzh-skryivaetsya-s-rebyonkom-podskazhite-poryadok-deystviy/ Вот хронология всей истории: «развод - осень - зима 2009/2010 начало скрывания с ребёнком - 26 мая 2009 1-й вывоз за границу - июль 2009 суд по порядку общения (местонахождение бывшей супруги неизвестно, рассматривалось в её отсутствие)- осень(или начало зимы) 2009 обнаружение дет сада в Москве, который посещала дочь - февраль 2010 суд по продлению срока подачи кассации(визуальный контакт с бывшей супругой) - апрель 2010 рассмотрение кассации в мособлсуде (бывшая супруга не явилась) - май/июнь 2010 2-й вывоз за границу - апрель 2010 обнаружение и начало общения - ноябрь 2010 встреча - 31 декабря 2010» «Всё, что я делал, это искал, ждал, надеялся, верил, что обязательно найду и всё будет хорошо. В определённый момент, по телефону, удалось обнаружить бывшую супругу и уговорить её не бросать трубку, через минуту она позвала к телефону дочь и мы проговорили первые 15 минут, с этого момента всё и решилось. Меня удручает то, что я не могу никому дать рецепта, что и в какой последовательности делать, чтобы решить проблемы общения с детьми. Думаю, мне помог Николай Угодник, я почти уверен в этом, хотя и не смог бы назвать себя истинным христианином» Другой вариант – поиск внесудебных методов воздействия, например, обращение к частному детективу для прояснения ситуации и наблюдения.

Если это так, т.е. девочка испытывает ужас от запугивания отца своей матери и ее самой, почему эксперт этого не заметил? Плохо смотрел? И почему несмотря на ужас девочки от поведения скандалиста и агрессора отца рекомендовал следующее: «Наиболее оптимальным вариантом в сложившихся условиях является общение дочки и отца в рамках коррекционной программы по восстановлению (формированию) детско- родительских отношений, где взаимодействие сторон должно проходить в обязательном присутствии специалиста-психолога, без присутствия матери». Как может девочка, испытывая ужас от своего отца, встречаться с этим скандалистом без присутствия матери, которая может ее защитить от его насилия и запугивания? Этот эксперт, наверное, садист? Как можно так издеваться над запуганным ребенком? И даже более того, эксперт утверждает, что позиция девочки не связана с ужасом перед скандалистом-отцом, а внушается (т.е. индуцируется) ее любимой матерью: «Настоящая позиция несовершеннолетней не может являться самостоятельной и осознанной в силу следующих обстоятельств: I. Несовершеннолетняя в личностных особенностях проявляет подчиняемость, высокую степень внушаемости, зависимость от мнения и настроения значимых взрослых (матери)». Что же этот эксперт так издевается над запуганной агрессивным отцом девочкой и ее верной и любимой защитницей-матерью? Как Вы считаете, почему он такой жестокий?

Так разве ребенок не помнит своего отца и считает автора чужим дядей? Конечно, знает, но его ненавидит. Разве девочка испытывает такую враждебность ко всем посторонним мужчинам? Нет, только к родному отцу. В Ваших рассуждениях постоянно отсутствует психологическое влияние на ребенка родителя- отчуждателя, которое разрушило связь ребенка с отцом и воспитало к нему ненависть, что прямо противоречит заключению эксперта по делу и методичке ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.П. Сербского» 2020 г.: «родитель, с которым проживает ребенок, сделает все возможное для того, чтобы путем психологического воздействия заставить ребенка транслировать на стадии исполнительного производства навязанное ему родителем мнение о нежелании общаться со вторым родителем». Вы считаете, что судебный эксперт по делу дал некомпетентное заключение, он не учитывал отсутствие отношений у отца с дочерью в течение длительного времени? А как же его рекомендации о необходимости психологической помощи ребенку и необходимости восстановления детско-родительских отношений? Тоже неверно? Относительно того, что «ребенок должен помнить» - это опять же некомпетентность Ваша относительно результатов процесса родительского отчуждения или «промывания мозгов». Вот несколько цитат относительно «должен помнить» из интервью доктора Сандры Баккара, профессора Школы федеральной магистратуры в Бразилии, она также является судебным экспертом в области родительского отчуждения и специализируется на диагностике ложной памяти детей, которая вызывается отчуждателями. «Ложные воспоминания - это инструменты, внедренные в мозг детей, которые отчуждатели используют для манипулирования детьми, чтобы разрушить их отношения с другим родителем и другими людьми, когда они находятся в контакте с детьми. Ложные воспоминания очень распространены в случаях отчуждения родителей». Вопрос: Что могут сделать целевые родители сами без психотерапии? Ответ: Это очень тяжело. В Бразилии всякий раз, когда обнаруживается ложное обвинение со стороны отчуждателей, суд забирает ребенка у отчуждателя. И тогда вы можете обратиться в судебную систему с просьбой направить ребенка на психотерапию. Вопрос. Но как насчет целевых родителей, что мы можем сделать, чтобы бороться с ложной памятью ребенка? Ответ: Родителям трудно с этим бороться. Единственное, что действительно могут сделать отчужденные родители, - это поддерживать контакт с ребенком, и в этих отношениях ребенок может видеть, что родитель, на которого он злится, невиновен».